Пьер-Анри считал правильным никогда не упускать повод выказать почтение по отношению к своему начальству, в том числе, и в его отсутствие.
Да, ради этой цели немцы готовы работать на пределе своих сил, – кивнул Марчелло. – Для остальных же европейцев такое желание чуждо. Мы, итальянцы хотим петь, танцевать и быть избавлены от налогов. Англичане считают объединённую Европу компенсацией им за утраченную империю.
Безусловно, – согласился Пьер-Анри, – немцы привыкли постоянно заполнять свои кассы и кладовки, а… – он сделал небольшую паузу, избегая слова «итальянцы» и не желая невольно обидеть своего гостя, – а южные народы Европы работают только тогда, когда их кассы и кладовки пусты.
Но Марчелло и не думал обижаться.
Когда мы, итальянцы, наслаждаемся красотой ночи, заполненной ароматами лимонных и оливковых рощ, – улыбнулся он в ответ, давая понять, что оценил деликатность Пьера-Анри, – измождённый немец возвращается после работы домой, и ничего, кроме кровати, его не интересует.
Да, пока итальянцы переносят в искусство всё великолепие своих природных ландшафтов, англичанин занят конструированием двигателя, – дипломатично подхватил Пьер-Анри, радуясь, что напряжённого момента в беседе удалось избежать.
Соединённые Штаты Европы – это прекрасная мечта, которая не сможет выдержать соприкосновения с суровой реальностью. Впрочем, в этом убедятся, скорее, наши дети, чем мы сами, – задумчиво добавил Марчелло и слегка погрустнел, вспомнив про своих дочерей, которых после развода с женой он теперь видел не так часто.
* * *
Энн исполнилось шесть лет. На день рождения Маргарет подарила дочери небольшую старинную статуэтку из китайского фарфора. Это была изящная балеринка, с тонкой талией, хрупкими руками, сведёнными вверху над головой, и стройными ножками, обвязанными шёлковыми лентами. На бледном лице с лёгким румянцем вырисовывались большие глаза, взгляд которых был глубоким и печальным. Сделать Энн такой подарок подсказала Элизабет, которая в своё время подарила эту статуэтку самой Маргарет, строго наставляя дочь бережно и аккуратно обращаться с хрупкой вещицей. По словам Элизабет, балеринку, передававшуюся из поколения в поколение в их семье, она тоже получила в подарок от своей матери. Маргарет же никогда не относилась к фарфоровой танцовщице, как к важной семейной реликвии, и хранила её где-то в глубинах своего гардероба – просто для того, чтобы она лишний раз не напоминала ей об Элизабет. Маргарет положила статуэтку к себе в сумочку, чтобы не забыть достать её оттуда в день рождения Энн.
