Каждое существо несёт в себе частицу Бога. Я тоже – частица Бога, – считала Элизабет, упорно отказываясь даже в мыслях от формулировки «Я – дитя Бога». – Вложив в меня душу, Бог вложил в меня часть себя. Он вложил часть себя в каждое из живых существ. Бог управляет миром через намерения и желания всех живых существ, каждое из которых стремится что-то изменить вокруг себя, чтобы сделать свою жизнь лучше. Мои намерения и желания – это намерения и желания самого Бога, – думала Элизабет. – А раз так, то для чего мне кому-то молиться и что-то у кого-то просить ? Я – частица Бога. Разве может Бог молиться самому себе и просить у самого себя? Когда человек молится Богу и просит у Бога, это то же самое, как если бы Бог молился самому себе и просил у самого себя. А можно понимать и наоборот, – следующая мысль всегда вызывала у Элизабет улыбку, – человек молится самому себе и просит у самого себя. Бессмыслица какая-то, да и только !
Поэтому, все долгие годы своей непростой жизни Элизабет пыталась научиться управлять собственной судьбой, закручивая вокруг себя реальность блестящими змеиными кольцами. Она старалась уловить значение различных событий, знаков извне и собственных предчувствий и сложить из них рисунок своей судьбы, таким образом, ощущая себя творцом собственной жизни.
Давным-давно отпустив вожжи собственной значимости, Элизабет позволила своему эго мчаться вскачь, и теперь его уже было не остановить. Элизабет никогда не оглядывалась на мнение других, не слушала тех, кто призывал её измениться и лепить из себя что-то богоугодное. Её собственная тёмная колдовская душа всегда была первоисточником знаний для неё. Она верила в саму себя и в силу своих возможностей. Получив в дар от своей матери, как она полагала, колдовские чары, Элизабет всегда чувствовала себя особенной. Хотя до конца так и не могла понять, что это и как эти чары действуют.
Нельзя сказать, что смерть Исаака совсем не расстроила Элизабет. Она привыкла к нему и к его заботам, а, главное, с ним она перестала думать про материальную составляющую своего существования, которая всегда была очень важна для неё. Что же касается её отношений с дочерью, которые и без того уже давно были не самыми лучшими, то они стали накаляться ещё больше. Семена ощущения вечного долга и чувства постоянной вины перед матерью, которые Элизабет столь долго и усердно старалась посеять и взрастить в душе Маргарет, сгнили, даже не успев дать всходов.
