Конопатая вместе с Докой принялась искать гнездо на одну ночь, им оказался деревянный топчан за той же разноцветной занавеской. Рядом мерно похрапывал старик с мурлыкающей на плече кошкой. Через дыры в материи из горницы просачивался свет от единственной лампочки, по стенам бегали усатые прусаки. Обнадеженный Дока нахально хапнул пятерней под платьем.
— Сама сниму, — отпихнула руку женщина. — Лучше штанами займись.
Дока суетливо расстегнул ремень, сбросил брюки вместе с сатиновыми трусами под ноги. В носках запрыгнул на тахту, на ходу выковыривая из гнезд пуговицы на рубашке. Майку снимать постеснялся, к тому же, в хате потянуло холодными сквозняками. Наверное, уголь в печке на захламленной кухне успел прогореть, а подкинуть новой порции было некому. Конопатая молча возилась возле края топчана, она словно задалась целью помариновать сопливого мальчика, прежде чем допустить до тела. Откинув лоскутное одеяло к стене, Дока сунулся рукой вниз, член был готов выпрыгнуть из яичек, в промежности покалывало. Пах стянуло как при упражнении на брусьях, когда держишь прямой угол. Но эти неудобства не стоили ничего по сравнению с ожидаемым наслаждением. Не возникло мысли и о презервативах с таблетками. Ночные кувыркания сконцентрировались на голой спине и белой заднице подруги. В сумеречной полумгле попа отсвечивала бледной уродливой луной на темном небе. Дока не удержался, потрогал ее кончиками пальцев.
— Да все уже, — с похотливым смешком, в котором проскользнули ноты материнского участия, отозвалась подружка. — Колготки, вот, сверну, чтобы потом не распутывать.
Невысокая, она подкатилась под бок, обхватила его голову руками, сухие губы мелкими поцелуями забегали по лицу в поисках ответных прикосновений. Он почувствовал прохладу больших грудей с твердыми сосками даже сквозь майку. Двигая коленками и животом, она заводила себя, понемногу подлезая под него. Дока неловко навалился, еще не представляя, что делать дальше.
— Не торопись… не торопись…, — придержала она, не переставая оглаживать. — Поцелуй в губы…, поласкай вокруг шеи…, покусай мочки ушей…
Послушно он принялся обсмыгивать названные места, не отказывая себе в привычке просунуть ладонь между толстых ляжек. Но возбуждение не приходило, тело и хотело чего–то неведомого, да к встречи с ним готово не оказалось. Даже поросший волосом бугорок, когда–то откликавшийся волнами тепла и бесчисленными мурашками от макушки до пяток, лишь пощекотал кончики пальцев. Он пропихнул руку дальше, раздвинув дольки, поскользил между ними в поисках тверденького хухолька в сердцевине лепестков. Хухолек оказался не под лобком, а чуть ниже обычного. Побольше в размерах, поувертливее. От прикосновения к нему, как и все женщины, подружка немедленно выгнулась дугой, со страстью заворочала языком во рту у Доки. Стало неудобно, противно и слюняво, будто попала за щеки толстая, короткая змейка, а выползти наружу не в состоянии. Но партнерша не останавливалась до тех пор, пока клубок слюны не потек по подбородку на ее грудь. Лишь тогда отвернулась, вытерлась о подушку.
