— Не хочу, — попытался отказаться Дока.
— Пей. Не видишь, товарищ погибает в битве не с тем врагом, с которым бы надо, — вдруг потребовала конопатая. — Один остаешься на девичью компанию.
— Ну и что! — приподнял плечи он. — Не идет она мне.
— Водка? — как бы удивилась конопатая. Обернулась к малолетке. — Налей винца. Церковного, что дед на опохмелку оставлял.
— Деду и осталось, — запротестовала было та.
— Под кроватью у него еще одна. Не завянет.
— Да не пью я, — по серьезному воспротивился Дока. — Потом голова будет кружиться.
— От такого не закружится, — живо вскочив, конопатая протиснулась между Докой и его соседкой. Вылив водку в свою посуду, наполовину наполнила стакан темным вином из поданной из–за спины бутылки. Потребовала. — Пей. Спасибо скажешь.
— Кому?
— Мне. Зачем тогда приходил, — конопатая насильно впихнула вино в руки. — За шиворот вылью.
Посмотрев на переживавшую за него юную сестру заснувшего на квашеной капусте грузчика, Дока поморщился, повертел в пальцах граненую посудину. И выпил. Густая жидкость неторопливо просочилась по пищеводу в желудок, орошая стенки мягкой прохладой. От водки бы не так, защипало бы, потом внутри перекрутило, после шибануло бы в голову и вывернуло наизнанку. А тут по телу взялось разбегаться расслабляющее тепло, мир вокруг повеселел, запестрел разноцветьем.
Когда–то, давно, похожее чувство он уже испытывал, не от вина, от наваристого борща. Тогда только вышел за ворота ремесленного училища, молодых рабочих поселили в заводское общежитие, предоставили работу на выпускающем тепловозы заводе. Дока обтачивал колесные пары на карусельном станке. И случилась первая получка, по кем–то придуманной традиции обязанная быть пропитой до копейки. Половину месяца пацаны перебивались с хлеба на воду, пока не выдали аванс. Дока накупил картошки, морковки, свеклы, капусты и сварганил такой борщ с мясом, что вкус его до сих пор напоминал о себе. Пахучее хлебово разбегалось по внутренностям, капельками пота выступало на поверхности живота, груди и лба. Приятно щекотало бесчисленным числом подкожных мурашей.
— Ну и как? — с интересом спросили рядом. — Впервые вижу не умеющего пить взрослого парня. Ты действительно не размоченный? Или притворяешься?
— Пить я умею, дело не хитрое, — повернулся на голос Дока. Рядом в удивленно радостной позе чуть покачивалась конопатая рожица. — Но пить не желаю. Разницу улавливаешь?
— Еще бы! Сразу видно, как умеешь, — одеваясь в пелену из прозрачных пузырей, отказалась спорить соседка. Добавила — Точно студент задроченный. Слышь, голубок, может, и с бабами еще не перепихивался?
