— Боря переменился.
— Да. В нем появился внешний лоск. Но это напускное. Возможно, в ваше время говорить о любви не принято. Но Боря любит тебя. Я видела, как он на тебя смотрит. Сбереги свою любовь к Сереже. И сбереги любовь Бори к тебе.
Они помолчали. Ксения сидела, сгорбившись, сложив на коленях ладони.
— Ты считаешь, ему надо все рассказать?
Бабушка пожала плечами.
— Если ты жалеешь о его деньгах, как хочешь. А, если расскажешь правду, узнаешь, как он к тебе относиться. Либо останется с тобой, с такой, какая ты есть…
Бабушка помолчала.
— Либо? — полушепотом спросила Ксения, страшась ответа.
— Либо твои родители и родители Сережи помогут тебе вырастить ребеночка. Это лучше, чем начинать жизнь со лжи.
К Каретниковым постучали. Вошел дядя Жора, умытый, с мокрым зачесом и в свитере. Бабушка отправилась в большую комнату.
В порозовевшем лице соседа неуловимо проступали черты сына. И это тоже причиняло Ксении боль. С дядей Жорой пришел офицер. Уже в кителе и шлепанцах.
— Ксюша, товарищ капитан хочет с тобой поговорить, — сказал Красновский. — Это Толя. Близкий друг Сереженьки. — Девушка кивнула и потупилась, в горле запершило: с детства Сергей запретил родителям сюсюкать и называть себя Сереженька; теперь отец не скрывал нежность. — Толя нам очень помог. Сопровождал. Теперь вот в отпуск…
Красновский помялся и вышел. Каретников, поняв, что это к дочери, вернулся на кухню.
В комнате Ксения вежливо усадила офицера на диван, сама выбрала стул. Военный опустился на край, словно стеснялся занимать больше пространства, и облокотился о колени.
— Я вас сразу узнал, — проговорил офицер сипло. — Простите, сквозняки, простыл. Как в отпуск, всегда… — На полуслове он достал из внутреннего кармана бумажник, из бумажника — фотоснимок, и подал Ксении. На снимке была она еще на первом курсе. Ее кто–то окликнул, и она обернулась. Эта фотография нравилась Сереже.
— И вот это. — Офицер протянул три поздравительные открытки и два потрепанных конверта: письма Ксении.
Она поблагодарила и тихо спросила:
— Как это было?
Капитан зыркнул исподлобья.
— Не бойтесь, я не упаду в обморок.
— Я уже рассказывал отцу Сережи… — Неохотно проговорил капитан. Неоднократно повторенный рассказ превращался в быль и жил самостоятельно, а его друг…
Вспоминая, военный то и дело спотыкался о профессионализмы. Ксения многое не понимала. Она видела оружие лишь по телевизору. Мирные черноморские горы с веселыми отпускниками высились далеко в детстве, в стороне от мифических склонов из кинохроники о бородатых басмачах. Колонна, обстрел. Ксения живо представила лишь, как вспыхнула головная цистерна, потому что видела такой фильм с Куравлевым. Только там Пашка Пирамидон отогнал пустой бензовоз и сломал ногу. А здесь погиб водитель машины, Сережка его заменил и не успел спрыгнуть…
