– Устала! Перенервничала! Валерьянки напилась! Спит! Стресс у неё!
Тут из кухни донеслось странное пение, сопровождаемое громким щёлканьем кастаньет.
– Жил-жыл у жужужки жеренький жужлик! Жеренький жужлик! – завыл чей-то очень знакомый голос.
Сбился и начал совершенно на другой мотив:
– Жижу у жужуси джу ужастых жуся!
И опять сбился и завыл новую песню:
– Жили-жум! Жили-жум! Жужужелся жужкин жум…
– Что это? – удивилась Адя.
– И вы ещё спрашиваете? – укоризненно посмотрели санитары. – Да у вас на кухне чупакабра[10] сидит, челюстями клацает.
Адя заглянула на кухню и отшатнулась. Там скалило зубы неизвестное лохматое существо. Зубы у существа были такие громадные, что, кажется, сейчас схватит за горло и перекусит. Увидев Адю, чупакабра жалобно завыла. Адя присмотрелась и прыснула от смеха.
На столе сидела Жалиса. Одной лапой она держала большую кастрюлю, другой – мухобойку и била мухобойкой по кастрюле, словно колотушкой по барабану. При этом кошка отчаянно мотала мордой, на которой был надет гранёный стакан с бабушкиной вставной челюстью внутри. Стакан плотно сжимал Жалисину морду, поэтому и песни у неё выходили в жутко сжатом виде.
– Да это кошка наша, – успокоила медиков Адя и бросилась снимать с Жалисы гранёную посуду.
– Ты зачем стакан на голову надела? – спросила она.
– Жужульянка! Жужульянка! – провыла в ответ Жалиса.
– Ага, – принюхалась Адя, – валерьянки напилась.
Халаты осуждающе закачали головами и один за другим скрылись в дыре. Адя бросилась к спящей бабушке.
– Бабушка, – заплакала она. – Бабушка, Жалиса твою валерьянку вылакала!
Услышав такое, бабушка тотчас вскочила на ноги. Адя заплакала ещё горше.
– Да что такое? – испугалась бабушка.
– Бабушка, я к тебе в гости Смерть позвала, – призналась Адя.
– Ай-яй-яй! – закручинилась старушка и от горя принялась рвать на себе волосы.
Рвала она их с таким остервенением, что во все стороны летели огромные клоки. Через минуту она стала лысая, как колено. Адя смахнула с глаз слёзы и с ужасом поняла, что перед ней вовсе и не бабушка, а лысый слесарь.
– Ты зачем меня целых два раза стукнула? – спросил он бабушкиным голосом и достал из-за спины разводной ключ.
Понимая, что её сию секунду стукнут этим тяжеленным инструментом, Адя дёрнулась и снова проснулась. Проснулась и опять увидела бабушку.
– Ты чего хнычешь? – ласково спросила старушка.
– А ты не слесарь? – спросила Адя.
– Нет, конечно.
– И волосы рвать не будешь?
– Не буду, – улыбнулась бабушка. – У меня их и так мало.
