– Да, – подтвердила дежурная, – когда наш врач сделал укол и сказал ей, что всё будет в порядке и что «скорая» уже едет, она поблагодарила и ушла.
– Не назвалась?
– Нет, да мы и не спрашивали.
– Опишите эту женщину, – попросил наконец Кандауров, всё больше волнуясь.
Дежурная покачала головой:
– Я всё больше внимания на больного. Испугалась за него. А её не разглядывала. Ну… молодая, лет тридцать, высокая, худенькая. В брюках и куртке такой лёгкой.
– Какого цвета?
– Не помню… Тёмная. Да, тёмно-синяя. А лица её я не разглядела.
– А вот я разглядел, – неожиданно сказал сердечник. – Хорошо разглядел, не забыть.
– Так какая же она, Кирилл Кондратьевич?
Пожилой человек покачал головой раздумчиво:
– Особенно запомнились глаза. Большие, карие и такие… проникновенные. Волосы тёмные и подстрижены красиво. Как бы вам это сказать… так рисуют на картинах принцев или пажей средневековых.
Уже почти не сомневаясь, Кандауров достал из нагрудного кармана фотокарточку Климовой. Одновременно с надеждой и горечью протянул её собеседникам:
– Посмотрите, это она?
Сердечник ответил сразу:
– Да, без сомнения!
Дежурная тоже покивала головой, а потом спросила с интересом:
– Вы её разыскиваете?
Майор ответил не сразу, и во время этой паузы сердечник тяжело перевёл дыхание и произнёс, словно понял:
– С ней что-то случилось. Плохое…
Аккуратно убирая фото, Кандауров сказал:
– Да, она погибла почти сразу, как ушла отсюда. Вы сами не знаете, как помогли мне. Я теперь наверняка знаю, где это произошло.
У себя в кабинете он долго сидел молча, ничего не делая. Неужели это просто случайность, сегодняшняя его удача? Мог бы он отказаться и не пойти на встречу? Ведь первое желание было именно таким. Или дежурная, позвонив сюда, не застала бы его, и сердечник спокойно бы ушёл в неизвестность… Но нет! Викентий знал: то, что кажется в их работе стечением обстоятельств – не приходит само собой. В какой-то момент все собранные сведения, вся, вроде бы бесполезная суета и копание набирают такую массу и энергию, что пробивают глухую стену неизвестности. Сегодня это и произошло. Кандауров чувствовал, был уверен: в его руках конец нити, по которой надо идти не медля.
Теперь он точно знал: Климова благополучно доехала до своей станции, вышла из метро. Коротким путём, через больничный двор, она не шла – тут майор полностью полагался на расследование, проведённое Лоскутовым. Значит, пройдя немного центральным проспектом, она свернула на длинную пустынную улицу в самом её начале. Но и здесь, казалось, всё прочёсано, как сквозь мелкий гребешок: и он сам, и капитан, и оперативники расспрашивали жильцов… Значит, упустили, не нашли того единственного свидетеля. А он есть, Кандауров не сомневался, знал по опыту – должен быть человек, видевший нечто важное.
