Самозваные послы пошли на эту уступку чрезвычайной важности, и каждый из них дал королю такую присягу: «Пока Бог нам даст государя Владислава на Московское государство, буду служить и прямить и добра хотеть – его государеву отцу, нынешнему наияснейшему королю Польскому и великому князю Литовскому, Жигмонту Ивановичу». Обрадованный этим поворотом дел, Сигизмунд писал польским сенаторам: «Хотя при таком усильном желании этих людей, мы, по совету находящихся здесь панов, и не рассудили вдруг опровергнуть надежды их на сына нашего, дабы не упустить случая привлечь к себе и москвитян, держащих сторону Шуйского, и дать делам нашим выгоднейший оборот; однако, имея в виду, что поход предпринят не для собственной пользы нашей и потомства нашего, а для общей выгоды республики, мы, без согласия всех чинов ее, не хотим постановить с ними ничего положительного».
Между тем доблестный защитник Смоленска М. Б. Шеин продолжал отвечать пушечными выстрелами и вылазками на все попытки короля овладеть городом, а владыка Сергий, чтобы пресечь всякие разговоры граждан о сдаче, снял однажды после службы облачение, положил посох и, выйдя к пастве, объявил ей, что готов принять какую угодно муку, но Церкви не предаст и согласен, чтобы его умертвили, но на сдачу города не согласится. Горожане, проливая слезы, надели опять на Сергия облачение и поклялись, что будут стоять против поляков до последнего издыхания.
Оставшаяся в Тушине Марина тщетно отправляла во все стороны письма с просьбой о помощи и ходила с распущенными волосами по палаткам воинов, убеждая их принять сторону Вора; наконец она решилась бежать. 11 февраля 1610 года, переодевшись гусаром, в сопровождении служанки и нескольких сотен донцов, Марина покинула Тушино, оставя письмо к войску, в котором горько жаловалась на свою судьбу, но говорила, что не отступит от своих прав на Московское государство, почему поневоле должна ехать к мужу.
Однако она попала не к мужу, а очутилась у Сапеги в Дмитрове, куда он перешел, вынужденный князем Михаилом Васильевичем Скопиным снять 12 января, после шестнадцати месяцев, осаду Троице-Сергиевой Лавры.
Бегство Марины в Калугу вызвало новые волнения в Тушине; часть рыцарства приняла сторону Рожинского, другие – его врага пана Тышкевича, и дело доходило до ружейных выстрелов. Затем поляки стали звать короля прибыть скорее в Тушино, ибо Тушину начинала грозить опасность как со стороны Скопина, так и от Вора из Калуги; но король не двигался из-под Смоленска.
