Манап полез во внутренний карман кожанки и достал оттуда сложенную вчетверо газету. Подавшись вперёд к свету лучины, он принялся читать вполголоса: «… Мы не обольщаем себя лёгкостью работы, мы знаем, что на пути нашем будет много терний, много контрреволюционного шипения и интриг, но мы с глубокой верой будем всё же идти вперёд… Всё, что есть революционного в горах, всё найдёт самый живой отклик в «Революционном горце», который отныне будет служить путеводной звездой горским трудовым массам…»
Закончив читать и аккуратно свернув газету, Манап протянул её Нурадину:
– На, возьми, прочти сам и дай потом другим!
– Да, я вижу, в городе у вас вовсю товарищи работают, – задумчиво произнёс Нурадин. – Честно говоря, удивляюсь, когда Саид ещё и стихи успевает писать? У него, как я слышал, их много, я даже переписал одно из старой газеты, а потом и выучил!
– Какие именно стихи? А ну-ка, прочти, я послушаю!
– Ладно, но если что забыл, извини!
И Нурадин принялся читать по памяти, устремив свой взгляд в оконце, за которым уже начинала поблескивать заря:
К тебе, к тебе, о край родной,
К твоим ущельям и вершинам,
К твоим заоблачным сединам,
К твоим прославленным руинам,
К твоим поросшим мхом могилам,
К твоим полям, аулам, скалам,
К твоим страданьям и печалям,
К твоим погибшим в войнах ратям,
К твоим в крови тонувшим братьям,
К порывам чести благотворным,
И для свободной жизни новой
Прими привет мой издалёка
О край родной, с Невы широкой…
– Да, я знаю это его стихотворение, – кивнул Манап. – Но мне больше нравятся другие строчки, вот эти:
…Поднимутся ль былинные герои?
Когда народ сберётся в рать одну?
И превратится ль темнота в зарю?
Как можете спокойно наблюдать,
Как мучают и душат ваш народ
Весь царский двор и тайный его сброд?
Придёт ли день, когда сгорит дотла
Романовых тиранство от огня?
И доживём до радостного ль дня?…
Манап замолк и в наступившей тишине сказал вдруг затем с неподдельным восхищением:
– Стихи эти – лишь подтверждение того, что одно хорошее дело никак не может мешать другому хорошему делу! Подумай-ка сам, с одной стороны, революция, борьба, с другой – поэзия, стихи… Разве нет у них меж собой общего? Революция – это идеалы свободы, и поэзия тоже не терпит никаких оков. Вот помяни моё слово, когда мы победим, у нас будут свои поэты, революционные, и все они будут в стихах прославлять равенство и свободу, а не царя!
Когда гость уснул, взволнованный беседой и всеми услышанными новостями, Нурадин долго ещё сидел на стареньком топчане, читая и перечитывая газету и мечтая о том, как всё будет, когда большевики победят.
