Александр Гедеминов улыбался. Для него сословие, к которому принадлежала женщина, в данном случае не имело никакого значения. Жениться он не собирался. Одна за другой, они все быстро надоедали ему. Что–то в них его не устраивало в человеческом плане. Это было новое поколение женщин, которых он не понимал. Воспитанные советской властью, они были все такие активные, что просто убивали в нем всякое желание продолжать интимные отношения. Все почему–то пытались управлять им. Тогда как он себе совсем по–другому представлял женщину, которая будет рядом с ним. Ему не нравилось стремление женщин быть наравне с мужчиной. В этом смысле его устраивала Санька. Она была послушна и как будто растворялась в нем, угадывая его желания: хочет ли он работать, занимается ли, или ищет любви с ней. Она не навязывалась, вовремя исчезала или также вовремя кормила его, ухаживая, как добрая няня. Он с грустью вспоминал ее иногда, но честно признавался себе, что, конечно же, в жены взял бы существо более возвышенное. Для него идеалом была пушкинская Татьяна. Все эти актрисочки, балерины… Он любил их, он был им всем благодарен за то, что скрашивали ему лагерную жизнь. Но Александр еще помнил последний бал в Петербурге, который давал отец. И как готовились родители к 300-летию дома Романовых. Как величественно смотрелась мать рядом с отцом и как отец гордился ею. Нет, он, Александр, еще не встретил даму своего сердца, но чувствовал: должно, должно что–то произойти. Кончится неволя, и хотя бы частично осуществится его мечта. И еще — сына, наследника, родила бы ему жена. Пусть хоть он получит наследство, которое оставил ему отец в швейцарском банке. И хорошо, чтобы сын мог жить в родовом поместье.
Именно об этом частенько думал молодой князь Гедеминов, в то время, как шил туфельки женам и дочерям начальников. Одним словом, он по–прежнему обслуживал все лагерное начальство.
Не очень страдали в заключении и творческие работники. Глядя на то, как вдохновенно работают скульпторы и художники, можно было сказать одно: они старались не замечать, что их лишили свободы. Для них главным была работа и то, что им не мешали творить. Этого же хотел и Александр Гедеминов.
Однажды на территории лагеря он встретил профессора Тринкверта. Александр помнил его еще с детства, профессор лечил их семью. Александр сам подошел к нему и представился:
— Я князь Гедеминов. Здравствуйте, господин профессор. Вы меня не помните? Это было давно… Вы меня и моего брата лечили…
