Калис, словно змей, скользнул к ней и резко сдернул с ее головы платок, чистые волосы фиолетовым водопадом упали на плечи. Она вздрогнула от прикосновения его руки к своему подбородку и закрыла глаза. Маг резким движением приподнял ее лицо, изучая его, если бы она не закрыла глаза, то увидела бы похоть и вожделение в его глазах. В очередной раз она вздрогнула, когда он приблизил свое хищную физиономию к ее лицу и шумно втянул воздух, вдыхая ее аромат. Вздохнуть свободно она смогла только после того, как он выпустил ее подбородок, чем она и воспользовалась, сразу опустив голову. Чтобы он не увидел бушевавшую в ней ярость и желание убить его.
— Ты смотри, а бутон расцвел! Кто бы мог подумать, что серость расцветет в такую яркую красоту, — в его душе похоть боролось с практичностью: как девственница, она имела большую ценность, точнее, ее магическая кровь имела больше силы, пригодной для его ритуалов, да и, как девственный донор, приносила больше золота и услуги от вампира. Он перешел на магическое зрение и его брови нахмурились. Он не увидел в ней привычный магический источник. — Выгорела-таки вся! — зло проговорил он, затем опять больно схватил ее за подбородок и резко поднял ее лицо, прошипев сквозь зубы. — Пора сорвать цветок твой девственности, — затем хищно оскалился, — родишь мне ублюдка, который заменит мне тебя.
Внутри Кэйры начало подниматься желание ударить его магией. Ее воображение уже начало рисовать ей последствия этого, когда мерзкий маг замер, затем с раздражением произнес, выпуская ее из своей хватки.
— Кого еще принесло сюда? — затем посмотрел на нее и проговорил, все еще пылая вожделением. — Убирайся, вечером придешь в мои покои, с этого дня будешь служить мне телом, — при этом его рука опустилась в район паха, поправляя свою восставшую плоть.
Кэйра подобрала свой платок с пола, развернулась и быстро метнулась к выходу, на ходу завязывая платок на голове. Несмотря на слабость в ногах, шла она быстро, кипя внутри от гнева. Ну уж нет, эта сволочь ее не получит, лучше умереть.
— Зачем умирать, когда можно сбежать, — влез в ее мысли Гадюша.
— Ты прав, мой друг, мы сбежим сегодня же! — мысленно погладила она его, но что удивительно он это почувствовал и блаженно засопел, при этом потянув капельку ее магии. — Только как же мы сбежим, если на мне рабский ошейник? — мысленно воскликнула она, впадая в уныние.
— А ты заметила, когда в кабинете ты в своих мыслях хотела его убить, ошейник никак не реагировал на твои мысли. Это значит, что ты стала совершенно другим существом и этот ошейник уже не имеет на тебя влияния. Он был привязан к прошлой ауре, которая изменилась полностью.
