У нее и в мыслях не было составить кому-нибудь конкуренцию. Да и в голове пока как-то не укладывалось, что ее труд могли оценить так высоко.
— Я давно уже подумывала о том, чтобы взять себе помощницу — такую, которая могла бы не только сидеть за швейной машинкой, но и придумывать новые наряды, — продолжала звенеть колокольчиком Марион. — Но увы, увы, в наш век все смотрят на работу как на возможность заработка, и никто не думает о том, что надо просто хорошо делать свое дело.
В последнее ей было невозможно поверить, когда речь шла о таком замечательном деле. Доставлять людям радость, делать их красивее, чтобы мир вокруг них становился лучше — что может быть прекраснее! И она это тут же высказала. Портниха в ответ предложила перебраться жить к ней. В ее доме даже нашлась для нее небольшая комнатка, устроенная под лестницей на чердак рядом с ее собственной спальней и оснащенная весьма добротной деревянной кроватью.
— Раньше-то у меня тут по вечерам чуть ли не салон был. Собирались всякие заезжие студенты, поэты, доморощенные философы. Но потом я поняла, что они только девушек от работы отвлекают, и всех их выгнала в "Любовь короля Унды", теперь там собираются. И сейчас если кто и заходит, так только его высочество по старой памяти. Ему я не могу отказать. Хороший мальчик, хоть и упрямый. Да и дома ему явно не сладко приходится. Так что придется иногда мириться с мужским обществом! — со смехом добавила ее новая хозяйка.
Его высочество! Вот, оказывается, кому она обязана переменами в своей жизни. Решил побыть добрым волшебником…
Пока ее не было дома, с вечерней почтой прибыла посылка. "Господину егермейстеру для его старшей дочери". Письмо — "Ее высочеству принцессе Нидерау в собственные руки" — было датировано: "Апфельштайн, за полчаса до полуночи". На штемпеле главного городского почтамта Оберау стояла сегодняшняя дата с пометкой "утро". Из всего этого следовал только один вывод. Он с самого начала знал, кто она такая. И там, на башне, он сделал предложение вовсе не таинственной незнакомке, а дочери королевского егермейстера. Но что толку от этой его безрассудности? Ему все равно никогда не позволят на ней жениться. В этой ситуации обращение "Ашенпуттель" и присланные ей книжки "с хорошим концом" выглядели почти что насмешкой.
Зато теперь у нее появилось дело жизни! "Профессия — это то, что всегда останется при тебе, чтобы ни случилось", — сказала тогда Марион, и добавила: "В отличие от мужчин". В отличие от волшебства и рожденной им сказки, хотелось добавить ей теперь. Правота Марион казалась ей непререкаемой.
