– Как к этому отнесся Шимп?
– Он… машина не возражала, – говорит Дикс, до того откровенно подлизываясь ко мне, что в этот миг я действительно готова поверить – может, он тут и вправду сам по себе.
– Значит, ты попросил у него разрешения. – Он хочет кивнуть, но у него все написано на лице. – Не надо пудрить мне мозги, Дикс.
– Вообще-то… он сам это и предложил.
– Понимаю.
– Чтобы мы могли поговорить, – добавляет Дикс.
– И о чем же ты хочешь поговорить?
Он утыкается взглядом в пол и пожимает плечами.
Я встаю и подхожу к нему. Он напрягается, но я качаю головой и развожу руками.
– Все нормально. Нормально. Приваливаюсь спиной к стене и сползаю на пол, рядышком с ним.
Несколько минут мы просто сидим.
– Как же давно это случилось… – говорю я наконец.
Он недоуменно смотрит на меня. Что вообще означает «давно» в нашем-то случае? Я делаю еще одну попытку:
– Знаешь, говорят, будто такой вещи, как альтруизм, не существует.
Его глаза на мгновение стекленеют, затем в них вспыхивает паника; я догадываюсь, что он пытался запросить в системе определение и потерпел неудачу. То есть мы и в самом деле одни.
– Альтруизм, – начинаю объяснять я. – Бескорыстие. Когда расстаешься с чем-то сам, чтобы помочь другому. – Кажется, он понимает. – Говорят, будто любой бескорыстный поступок в конечном счете сводится к манипуляциям, родственному отбору, взаимным выгодам и тому подобным вещам, но это заблуждение. Я…
Закрываю глаза. Это трудней, чем я ожидала.
– Я была бы рада просто знать, что с Каем все нормально, что Конни в порядке. Даже если бы ничего от этого не выгадывала, если бы мне это чего-то стоило. Даже если б не оставалось ни единого шанса встретиться с ними еще хотя бы раз. За такое можно заплатить почти любую цену – лишь бы знать, что с ними все хорошо. Лишь бы верить, что с ними все хорошо.
С ней ты виделась пять сборок назад. С ним не попадала в одну смену от самого Стрельца. Ну и что? Они же просто спят. Может, в следующий раз.
– Поэтому вы и не проверяете, – медленно выговаривает Дикс. На нижней губе у него пузырится кровь; он, похоже, не замечает.
– Да, не проверяем.
Только вот я проверила, и теперь их нет. Оба сгинули. Остались лишь заимствованные у них нуклеотиды, которые Шимп утилизировал в виде этого неполноценного и неприспособленного создания, моего сына. Мы с ним единственные теплокровные существа на тысячи световых лет, и как же мне сейчас одиноко.
– Прости меня, – шепчу я, а потом наклоняюсь и слизываю запекшуюся кровь с его разбитых губ.
