– Ну ладно, никакой это не шимпанзе. Мы называем его так потому, что у него примерно такое же количество синапсов.
– То есть сами дали ему маленький мозг, а потом все время жалуетесь, какой он тупой.
Мое терпение на исходе.
– Ты к чему-то ведешь или так, кислород переводишь?
– Почему его не сделали умнее?
– Если система сложнее тебя, то предсказать ее поведение невозможно – вот почему. И если хочешь, чтобы проект продолжался и после того, как тебя не станет, то не вручишь поводья тому, у кого гарантированно появятся собственные интересы.
Ой-ой, боже ты мой, ну кто-то ведь должен был ему рассказать про закон Эшби[10].
– То есть ему сделали лоботомию, – говорит Дикс после паузы.
– Нет. Его не делали тупым, его тупым создали.
– Может, он умнее, чем вы думаете. Вот если вы такие умные, у вас свои цели, то почему же он до сих пор у руля?
– Не льсти себе, – говорю я.
– Что?
Не могу сдержать зловещей улыбки.
– Ты всего лишь исполняешь указания нескольких других систем, которые намного сложнее тебя.
Надо отдать им должное, конечно: уж столько звезд родилось и погасло, а организаторы проекта до сих пор дергают за ниточки.
– Я не… исполняю?..
– Прости, дорогой. – Я мило улыбаюсь своему слабоумному отпрыску. – Я разговаривала не с тобой. А со штуковиной, которая производит все те звуки, которые исходят из твоего рта.
Дикс становится белее моих трусиков. Я уже не притворяюсь:
– Ты на что рассчитывал, Шимп? Что сможешь подослать ко мне на порог эту марионетку, а я и не замечу?
– Нет… я не… это ведь я, – мямлит Дикс. – Это я говорю.
– Он тебя науськивает. Да ты хоть знаешь, что такое «лоботомия»? – С отвращением качаю головой. – Думаешь, раз мы выжгли свои адаптеры, то я забыла, как они работают? – Его черты начинают складываться в карикатурное удивление. – Лучше даже и не пытайся, мать твою. Ты же не спал на предыдущих сборках, как ты мог не знать? И тебе точно так же известно, что связь с домом мы тоже обрубили. Так что твой царь и бог ничего тут поделать не может, потому что мы ему нужны. Таким образом, я бы сказала, мы достигли компромисса.
Я не кричу. Тон у меня ледяной, но голос совершенно ровный. И тем не менее Дикс чуть ли не съеживается передо мной.
А ведь этим можно воспользоваться.
Добавив в голос немного тепла, я мягко произношу:
– Знаешь, а ты ведь тоже так можешь. Выжги свой адаптер. Потом я даже разрешу тебе вернуться, если сам не расхочешь. Просто… поговорим. Только без этой штуки у тебя в голове.
