Йося имел квалификацию, Йося знал ходы, Йося мог огранить рубины и обменять их на билет в рай, где пляшут гурии, и никто не бросается шариками от шарикоподшипников.
У одного были рубины и запас опиума, у другого — желание и возможности, оба были русскими с Востока и понимали друг друга с полуслова, как они могли не договориться?
Гонцы от товарища Мирзоева прибыли, когда Йося уже успел огранить около десятка камней. Мирзоев не мог предъявить никаких официальных обвинений, рубины были и снова должны были стать его неофициальной собственностью. Двое мрачные, моджахедского вида таджиков с прокурорскими удостоверениями в кармане, прибыли в связи с расследованием уголовного дела о хищениях на предприятии горной промышленности и с поручением доставить в генпрокуратуру Таджикистана свидетеля по делу — бывшего заместителя начальника охраны этого предприятия.
Они не посмели ни вытрясти камни, нагрянув к нему домой ночью, ни взять его в оборот прямо в здании райотдела, поэтому ему удалось уйти, воспользовавшись некоторой заминкой.
И он дремал теперь в кресле у холодного камина, предоставив времени и опиуму лечить раны и выжидая, когда гончие псы уберутся восвояси.
А тем временем, судьба подбирала и связывала несвязанные нити, созидая прихотливый ковер человеческой жизни — ристалища богов.
Утром он проснулся здоровым и решил отпраздновать этот факт пробежкой и рекордным заплывом, прихватив с собой несколько драгоценных галет и маленький термос с чаем — для праздника.
Двигаясь берегом реки, он вдруг заметил краем глаза голую девочку, присевшую за тонкой завесой камышей. Если бы у нее была темная кожа, он бы решил, что у него галлюцинация. Но ее кожа была белой, слишком, не по сезону, белой. Не замедляя шага и не поворачивая головы, он проследовал к своей заводи, унося на сетчатке глаз фотографический отпечаток: белое тело, перечеркнутое темными штрихами камышей, настороженный взгляд из-под черных прядей волос.
Он спокойно сел на песок, спокойно снял майку, медленно разложил на ней свои припасы, одновременно быстро, по секторам, оглядываясь. Но ничего не двигалось, кроме того, что движется ветром, не было звуков присутствия, не было особого ощущения опасности в солнечном сплетении. — «Маугли», — внутренне усмехнулся он, — «Или русалка». – Но, в любом случае, не следует выдавать своей озабоченности, даже перед лисой. Он разделся, как всегда до гола, выплыл на середину реки и оттуда осмотрелся. Но ничего не увидел.
