Империя зашаталась. Но даже когда начали доходить леденящие кровь слухи о резне в Сумгаите, в Карабахе и Пенджикенте, никто еще не понимал, что это конец.
Он видел мощь армии, он видел налеты бомбардировщиков, после которых даже трава не росла. Он жил в стране, где, сколько ни воруй, все равно не видно. Он был готов к чему угодно, даже к гражданской войне. Но он никак не ожидал, что империя сдастся та легко, без единого пука.
Крах Советского Союза поставил на его убеждениях большую чугунную печать с надписью «Верно». Верно, он жил, верный только самому себе и веря только в себя одного. Потому, что все империи, государства, правительства, партии и народы — дерьма не стоят. Особенно народы.
Вспыхнувшая в конце концов, гражданская война спалила руками свободных таджиков оба его дома, в одном из которых был тайник с деньгами. Но он считал это небольшой платой за печать с видом на жизнь. Он уходил из Таджикистана налегке, со своей коллекцией, с добычей рудника за шесть месяцев и без ненависти в сердце.
Пришло время разбрасывать камни.
Следующее утро пришло хмурым и дождливым. Он сразу почувствовал запах тления, запах разлагающейся плоти. Уже понимая, он, все-таки принюхиваясь, попытался обнаружить источник. Потом в правом нижнем углу поля зрения появились как бы колышущиеся волны дыма. Не было никакого источника — приближался приступ. Он знал, что скоро в правой части головы появится боль, постепенно она захватит правый висок, правую часть затылка и глаз. А потом она станет нестерпимой.
Он начал лихорадочно готовить трубку, стараясь не думать о боли. Могучий опий снимет страдание. Но если в момент входа думать о боли, то он же ее трансформирует в виде желто-горячего шарика под костями черепа. Шарик не будет болезненным, но он станет пульсировать, слепить глаза.
Приступы появились после встречи с караван-баши в Афганистане. Они всегда начинались одинаково — с несуществующего запаха, запаха разлагающегося мяса. Во время приступов у него появлялись видения. В них не было ничего чудесного или фантастического — просто он переживал куски жизни каких-то совершенно незнакомых людей. Однажды, к примеру, он целый день провел в неизвестном городе, сидел за столиками кафе, заходил в магазины, встречался с женщиной и даже испытал с ней несколько краденных, мучительно-чужих оргазмов. Во время приступов его сознание раздваивалось, так же, как и голова, разделенная болью на две части. Он был здесь и одновременно — где-то еще.
