— Значит мы не должны чувствовать себя неуязвимыми, занимаясь Паркуром…
— Да, очевидно мы остаемся людьми. Паркур — это не метод тренировки для того, чтобы стать супергероем. Он не учит нас летать, не дает нам силу Супермена или Человека-Паука. Это дисциплина, которая помогает преодолевать препятствия, прыгать, карабкаться по стенам домов самым естественным образом. Она помогает нам превзойти себя, трансформироваться физически и ментально, но не делает из нас марсиан. Она дает нам возможность спасти жизнь, если случится что-то страшное, например, если человек застрянет на балконе во время пожара. Но мы не проводим всю свою жизнь на крышах, ожидая опасности или какого-то происшествия. Нет, это лишь сознание самого себя. Это как люди, которые учатся делать сердечно-легочную реанимацию: они получают аттестат о прохождении курсов первой помощи и тем не менее не чувствуют себя медиками, но если кому-то станет плохо, они могут прийти на помощь. Если у кого-то возникла проблема, он может обратиться к тем, кто практикует Паркур. Это то, чего люди на улицах, к сожалению, не знают.
— Были ли у вас проблемы с жителями домов, рядом с которыми вы тренировались?
— Вначале многие из них не могли понять, чем я занимаюсь там на крышах или балконах. Среди них были люди, которые не были согласны с тем, чтобы я внедрялся в их пространство. Но все стало намного хуже, когда наша группа стала более многочисленной, когда нас стало четверо, пятеро, шестеро ребят, которые бегут, карабкаются, прыгают… Все чаще мне приходилось сталкиваться с агрессией со стороны людей, в то время как сам я тренировался для того, чтобы служить чему-то хорошему, чтобы развиваться, без единой негативной мысли. Отцы семейств могли говорить мне: «Спускайся, тебе нечего там делать, и т. п.». Я постоянно отвечал: «Но я вас не беспокою, мсье, если я отойду, вы спокойно продолжите свой путь, я не мешаю вам, и если я сломаю ногу, это вас никак не касается, я не из вашей семьи, я сам за себя отвечаю…». Но часто у меня не было никакого желания говорить, оправдываться. Я говорил себе, что вернусь в три часа утра, когда этот тип будет спать. Однажды у меня даже был конфликт с религией. Когда я готовился перед прыжком на стену церкви в Эври, внезапно на меня так начали орать! И это была хорошая монахиня! Она должна была понять, что я не делаю ничего плохого. Я считал, что после всех лет служения Господу она должна была увидеть по глазам, что я не плохой человек, не какой-то хулиган, который обрисует её церковь. К тому же, вместо того, чтобы побеспокоиться за меня, постараться предостеречь, она выдала: «Если ты упадешь, у меня будут проблемы!». Если бы я поранился, ей было бы наплевать. Но ирония заключалась в том, что из нас двоих именно она шла и спотыкалась по пути. Она не упала, но я ей все равно сказал: «Аккуратнее, сестра, следите за тем, куда вы ступаете». Если бы она хорошо говорила со мной, я бы послушался и ушел, но тогда я сделал свой трюк, не спрашивая ее мнения. Люди не должны переживать: обычно когда подросток на улице занимается Паркуром, он знает, что делает, он знает обо всех рисках и действует, исходя из ситуации. Но естественно, если я увижу ребенка, который занимается какими-то глупостями на краю здания высотой 30 метров, я сам лично вызову пожарных.
