— Cложности в школе беспокоили ваших родителей?
— Да, мою маму, потому как её брат был директором, а невестка профессором и наверняка её племянники были лучшими в классе. Я же был полной их противоположностью. Так что можно сказать, что существовало некое давление на обоих: мою мать и меня. Слушая окружающих, я иногда задавался вопросом, кем же собираюсь стать. Некоторые из членов моей семьи думали, что у меня нет никакого будущего только благодаря тому, что я не знал, как играть в эти игры общества. Все эти идиотские замечания обижали меня, и в конце концов я начинал говорить себе, что являюсь настоящим нулем, и все больше и больше ограждался от всех. Будучи уже в подростковом возрасте, я начал задавать себе вопросы на целую кучу разных тем. Я спрашивал, чем занимаюсь здесь, в этой жизни. У меня складывалось такое ощущение, что я был рожден в эпоху, в которой ничего не происходит, и никогда не узнаю тех же приключений, с которыми столкнулся мой дед во время Второй мировой Войны или мой отец во Вьетнаме. С самого детства я жил всеми этими историями про пожарных, солдат, героев, их всевозможные подвиги, и невольно это влияло на меня. В этот период я жил с моим дедушкой в Вендэ и начал много говорить о моем отце, я задавал ему кучу вопросов о его прошлом, его миссиях с Пожарными Парижа. Мне необходимо было знать, откуда я взялся, узнать больше о своих азиатских корнях, которые у меня были со стороны отца, но которых я на самом деле в себе не видел. Это очень сильно влияло на меня. Своим двоюродным братьям со стороны матери я не прекращал повторять: «Я не такой как вы».
— И в конце концов, вы отправились на поиски своих корней, своего источника…
— Да, когда в 14 лет я вернулся жить к маме в Лисс, пригород Парижа, я стал чаще видеться со своим отцом. Мне хотелось говорить с ним, проводить много времени вместе. Я был в том возрасте, когда вся энергия желает вырваться наружу, но я не хотел увлечься каким-нибудь другим спортом, чтобы потом не жалеть об этом. Друзья звали меня: «Давай, пойдем, поиграем в баскет или в футбол». Ты соглашаешься, потом начинаешь входить во вкус и в итоге становишься футболистом, не зная, на самом ли деле это по-настоящему твое занятие. Да, в самом начале я занимался гимнастикой и атлетикой в школе и в разных кружках. У меня были определенные способности, но ничего особенного, я научился управлять своим телом, но все это было в безопасном и комфортном зале, в отапливаемом помещении, с кучей матов на полу, которые должны были нас защищать. Я понял, что обучение в таких залах является слишком академичным. И чем больше я разговаривал со своим отцом, тем больше понимал, что не нуждаюсь в этом. Он говорил мне: «Кем ты собираешься стать в жизни? Ты тренируешься, чтобы стать как этот атлет, который участвует в соревнованиях, или чтобы заниматься абсолютно другими вещами? Если ты хочешь стать другим, выбери дисциплину, которая по-настоящему принесет тебе пользу, которая поможет найти тебе выход из определенной проблемы или прийти на помощь постороннему человеку, который попал в сложную ситуацию на улице или в здании». Во время таких разговоров с отцом что-то начинало зарождаться, формироваться в моей голове — именно так началось мое путешествие с Паркуром.
