Саныч чувствовал, что Лёнчика от того, чтобы послать такого учителя куда подальше, хлопнуть дверью и уйти, останавливает только чувство признательности за спасение и возраст Шабанова. Иначе он бы не терзался с выбором.
После продолжительного молчания и явной внутренней борьбы, «мачо», наконец, сдался, хмуро пробормотал
— Ладно, дядь Саша, убедил. Поломал об колено! Попробую твои советы. Всё равно других вариантов нет… Значит, сутки не жрать? Хм…
— Сутки, Лёня. Сутки. Скажем, завтра — один раз в три часа дня поешь, следующий голодаешь, и только на другой, в три часа дня — овощной салатик, фрукты. Хочется есть — пьёшь воду! Вот и перебьёшься сутки.
— Ага, ёшкин кот, так с непривычки и сдохнуть можно.
— Не ты первый на этот путь становишься. Никто не сдох, но многие новую жизнь начали.
Лёнчик тяжко вздохнул. Голодать ему явно не хотелось, но и аргументов для отмазки найти не получалось. Мозги его напрягались вовсю, грелись, но ничего путного выдать не могли.
Но, нет… что–то ему на ум всё–таки пришло. Глаза вдруг хитро сузились, стали какими–то масляными. Тело приняло просительную позу
— Да, дядь Саш, тут такое дело… Чтоб мне всё это начать делать, что мы с тобой тут напланировали, мне надо сегодня кой чего домой купить, а денег не осталось. Займешь немного? До получки? Надо мою кобру умаслить, шоб от меня отвязалась, кровь не пила…
— Сколько надо?
— Пятёрки хватит.
— Пять тысяч?
— Ага.
У Шабанова было отложено немного денег, как у каждого пенсионера. «На всякий случай» и на похороны. Вот с этой «заначки», в принципе, можно помочь субчику. Сделать доброе дело.
Саныч поднялся, вышел в комнату, достал из письменного стола деньги. Принёс Лёнчику.
— Уф-ф, Саныч, ну спасибо! Выручил!
Лёнчик вскочил, от избытка чувств даже обнял Шабанова, похлопал его по спине своими маленькими узкими ладошками. Потом засунул купюры в карман джинсов, попрощался и ушёл работать над собой.
Саныч не был идеалистом. Он трезво оценивал ситуацию. На его взгляд, шансов на то, что подопечный возьмётся за ум, было не так уж и много…
Но ставка — человек, которого можно и нужно попытаться спасти. Как раненого товарища с поля боя!
Неизвестно, дотащишь ли ты его до медсанбата или он умрёт по дороге, но ты должен сделать всё, что в твоих силах! А эти презренные деньги в сравнении со спасённой жизнью — ничего не стоят.
Это просто резаная бумага…
* * *
С Лёнчиком всё оказалось не так успешно, как надеялся Шабанов. Неделя тянулась за неделей, а «воспитуемый» всё время срывался с режима. Ни одной голодовки так и не смог провести. Ссылался то на больную печень, то на домашний праздник, то на приезд родственников. Тянуло от него иногда и запахом пива, и табачным дымком.
