Готовьте списки, готовьте списки!
На расстрелявших Совет Верховный
Цепных сатрапов царя Бориски,
На облепивших подножье трона -
Готовьте списки, готовьте списки!
На всех лакеев американских,
На режиссёров демофашистских
Дружков Бжезинских, людей Щаранских -
Готовьте списки, готовьте списки!
На реформаторов — иудократов,
На олигархов — главконгрессистов,
На Абрамовичей и на Гайдаров,
На всех Чубайсов готовьте списки!..
За нашу память, за наши святцы,
За наши звёзды на обелисках
Не уставайте с врагами драться -
В расход предателей! Готовьте списки!..»
(конец вводных)
----
Лешка — Замполит в очередной раз столь яро разошелся не только из–за этого — все много раз выговорено и перелопачено всяко — тема застарелая — просто ему, лучшему пистолетчику подразделений, в последнее время не дают подработать ни в Африке, ни где–либо еще, где «по специализации» можно заработать, на его взгляд, вполне прилично, потому–то и телевизор смотрит больше других, потому–то и «кипятится». Леха «наказан» — на время «отлучен» от дел серьезных. Оттого расстраивается, что и на общий стол не может выложить больше остальных. Леху отстранили на три года за то, что взял «заказ». Сам проговорился — шиканул, бросил, когда пускали шапку по кругу — на сборы, толстенную пачку, в объяснениях — откуда? — путался, и теперь все никак не мог забыть, как тогда на него смотрели: неправильно, осуждающе…
Замполит щупает желтую мозоль большого пальца правой руки — след тысяч отщелкиваний предохранителя.
У Командира не так давно состоялся с ним отдельный серьезный разговор, да и остальных пугал, что таким вот образом — «гуляя по–легкому», без плана, без общей стратегии, без определения точек общего смысла, и разваливаются боевые группы, превращаясь в дешевку или даже уголовные… В ком стыд, в том и совесть. Стыдил сильно, выкручивал члены совести на все лады. Потом на другое давил, про то, что, случалось, и раньше не допускали Леху «до горячего», так это не по недоверию — а не надо было так, вдруг, «строгать» столько детей.
Действительно, тут Лешка несколько погорячился… У него пятеро! Правда, не все от одной. Но эта причина не слишком уважительная. Даже совсем неуважительная. На такое нельзя сквозь пальцы. Дети! Мельком слышал, как Извилина говорил «Первому»: «Дети смелости не прибавляют!» Отсюда и «семейный фонд», куда каждый вносил «по возможностям». Воевода внушал вроде бы умное, к месту; что осознать надо бы ответственность профессии — у смерти ходишь в поводырях, а она косит без разбора — на кого детей оставишь? Это раньше все заботы на себя государство брало, а теперь кинет и не поперхнется… Все по делу, а Леху другое щемит…
