Линч сделал глоток бладвейна, зная, что это ее нервирует.
— Отец обижал вас?
— Милорд, — холодно ответила Роза, — полагаю, это совершенно неуместно. У вас нет права…
— Совать нос в чужие дела? А может, я так же любопытен, как и вы, но вместо того, чтобы вламываться в запертые комнаты — кстати, мне до сих пор интересно, что вы искали, — я просто задаю вопрос.
Взгляд, которым она его одарила, уж точно нельзя было назвать дружелюбным.
— Я не вламывалась, дверь была не заперта.
Линч выпрямился, поставив бокал на стол.
— А вот это ложь. Хотя должен признать, врете вы отлично. — Ответом ему послужило ледяное молчание. Линч указал на кресло напротив. — Садитесь. Почему бы нам не обойтись без этих плясок вокруг да около?
— Мне надо работать.
— Я крайне благодушен и дарую вам час на обед.
Помощница по-прежнему колебалась.
— А еще готов ответить на любой ваш вопрос в обмен на вашу откровенность, — продолжил Линч, зная, что любопытство — ее слабость. Он потянулся и снял крышку с подноса. Там оказались маленькие бутерброды с огурцом, тарелка ароматного пирога и блюдо печенья. Рядом стоял горячий заварник с чаем. — Кроме того, я заказал еду не себе. С тех пор, как вы начали здесь работать, я крайне небрежно относился к вашему питанию.
— Не имею ничего против.
— Проще говоря, вы не желаете со мной откровенничать. — Линч заметил вспышку возмущения в глазах Розы. — У меня четыре с половиной сотни Ночных ястребов, миссис Марбери. Не заставляйте меня проявлять излишнее любопытство. И предупреждаю, вы и так уже вызвали мой интерес, хотя сомневаюсь, что это было вашей целью.
Она села напротив, хотя скованность позы прекрасно отражала ее настроение. Линч откинулся на спинку стула, вытянув перед собой длинные ноги.
— Ешьте.
— Я не голодна.
Он внимательно посмотрел на нее:
— Нет, голодны.
— Милорд, вы никогда не ошибаетесь?
— У меня было много времени, чтобы научиться распознавать чужую ложь. — Он налил ей чай. — Лимон и кубик сахара, так?
Роза уставилась на него:
— Вы знаете, какой я пью чай?
— Я замечаю все, Роза. — Он специально назвал ее по имени.
Это не допрос, пока нет, но кое-что надо было прояснить. А заодно развеять собственные сомнения. И раз у Линча выдалась минутка — так называемый вынужденный отдых, — то почему бы не удовлетворить свое любопытство?
— Спасибо, — пробормотала она, приняла чашку и блюдце и поставила их на колени, будто преграду между ними.
Хорошо. Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя неловко. Ему хотелось, чтобы она выдала ему все свои секреты.
