Это было больше, чем она могла вынести. Со своей болью она еще как-то справлялась. Но видеть искаженное мукой прекрасное лицо Рафаэля было просто невыносимо.
– Я солгала.
– Что, прости?
– Я солгала, Раф. Когда сказала, что не люблю.
– О, ну конечно. Я слышал эти слова своими ушами. Я смотрел в твои глаза, когда ты произносила их.
– Мне пришлось солгать, иначе ты никогда не отпустил бы меня.
– Какого черта… Если ты так пытаешься меня утешить, то не стоит.
– Мы же сегодня говорим правду. Это моя правда. Я сказала так ради тебя, чтобы ты побыстрее выбросил меня из головы и чувствовал себя свободным.
– Какое благородство, – с убийственным сарказмом ответил Рафаэль. – Напомни мне причину, по которой я хотел быть свободным.
– Наш брак превратился в кошмар. Бесконечные поездки в клиники, неудачные попытки ЭКО. Я не хотела, чтобы смерть Серафины разрушила обе наши жизни. Я думала, что если уеду, то заберу боль от ее смерти с собой. Что тебе без меня станет лучше.
Ноздри Рафаэля раздувались от гнева.
– Не смей приплетать сюда Серафину! Не ты одна имеешь право испытывать боль. Она была и моей дочерью, моей маленькой девочкой, не меньше, чем твоей. И я испытывал боль от ее ухода – все еще испытываю – не менее глубоко, чем ты. И даже больше, потому что я чувствую вину за ее смерть.
– Тогда я этого не знала. Откуда мне было знать, если ты вообще не хотел разговаривать со мной? – всхлипнула Лотти. – Мне нужна была твоя поддержка, но ты думал лишь о том, чтобы поскорее завести нового ребенка. Наваждение какое-то. Будто без ребенка наш брак – ничто. Будто только он может удержать его от распада.
– В жизни не слышал ничего более абсурдного.
– А когда все попытки провалились, я знала, что это и мой провал. Я чувствовала себя подавленной, опустошенной, бесполезной. – Чтобы не упасть, она оперлась о плечо ангела.
– Боже, Лотти. Неужели ты не понимаешь, что я старался быть сильным? Когда я видел, как ты страдаешь, у меня сердце рвалось на части. Я не хотел сделать еще хуже, демонстрируя свою боль.
– Разве ты не понимаешь, что не показать свою боль было в миллион раз хуже? Да лучше было погоревать вместе. Оплакать нашу девочку. А не пытаться во что бы то ни стало завести другого ребенка. Но ты только этого и хотел.
– Нет, Лотти. Не надо переписывать прошлое. Я пытался спасти то, что осталось после катастрофы, которую я учинил. Я отвечал за смерть нашей дочери, за то, что ты больше не можешь зачать естественным путем. Я изо всех сил пытался исправить ситуацию. Должен был.
