Разве что ему было неприятно видеть Эву такой веселой в компании другого мужчины. А ведь так же легко и весело было им вдвоем в те дни, что они провели вместе. Но эта непринужденность испарилась после вчерашней ночи, теперь между ними все изменилось, и Майкл даже не надеялся на то, что Эва придет на встречу.
Он увидел, что Эва все же пришла в галерею, но задержалась, беседуя со смазливым и таким очаровательным Пьером, это и стало последней каплей, переполнившей чашу. Майкл не просто разозлился… Он ревновал!
Он со свистом вдохнул, думая о том, что могла означать его ревность. Он знал, что, невзирая на обстоятельства их знакомства, на его изначальное предположение о том, что Эва была охотницей за деньгами, она очень нравилась ему. Эва обладала не только красотой, но и умом; говорила смело и побуждала его к размышлениям, а ее фотографии доказывали, что она была талантливым фотографом. Да и глупо было отрицать после того, что случилось прошлой ночью, что Майкл желал ее.
Тем не менее он не мог позволить себе испытывать глубокие чувства к Эве; не хотел признать, что те вечера, когда они играли с детьми, кормили и купали их, а после укладывали спать, были для него чем-то особенным. Когда дети засыпали, Майкл и Эва ужинали и вели умные серьезные разговоры. Ему было очень хорошо в ее компании, и он знал: квартира опустеет, когда она с детьми вернется в Англию… И именно с этим ему было труднее всего смириться!
Майклу никогда не было одиноко, скорее наоборот: ему было хорошо наедине с собой, он очень ценил собственное уединение и ни перед кем не отчитывался за свои действия. Разумеется, совсем иначе обстояли дела с работой, ведь он нес ответственность перед Габриэлем и Рейфом.
– Присядь, – сказал Майкл, как только они с Эвой вошли в кабинет; он закрыл дверь и сел за мраморный стол.
Она не двинулась с места, и Майкл прищурился, любуясь ее свежестью и красотой. На ней было бледно-сиреневое платье без рукавов чуть выше колена, открывающее стройные ноги в белых сандалиях, лицо ее было нежным и гладким, губы Эва покрыла светлым блеском для губ, шелковистые черные волосы спадали на чуть загорелые плечи.
Майкл поджал губы, почувствовав, как его мужественность отзывается на миловидность Эвы.
– Эва?
Она не двигалась.
– Ты невероятно грубо говорил с Пьером…
– Предоставь мне самому разбираться с моими отношениями с персоналом! – Майкл был непреклонен.
Его ледяной тон сильно удивил Эву, и она не могла поверить в то, что этот равнодушный мужчина, сидящий перед ней, еще вчера так страстно ласкал и целовал ее, ощущал ее вкус на своих губах. Нет, конечно, это был другой человек.
