Шайна возмущенно хрюкнула: «Отец — тиран. У него не может быть близких друзей, тем более среди ао».
Кельсе печально покачал головой: «Ты его просто не понимаешь. И никогда не понимала».
«Понимаю — не хуже тебя».
«Может быть и так. С ним трудно сблизиться. Кургеч составляет ему компанию как раз того сорта, какая ему нужна».
Шайна снова хрюкнула: «Непритязательное, верное существо, знающее свое место — вроде собаки».
«Ты глубоко ошибаешься! Кургеч — ульдра, отец — пришлый. Ни тот, ни другой не желают быть ничем иным».
Шайна залпом допила оставшийся сок: «В любом случае я не намерена спорить ни с тобой, ни с отцом». Она поднялась на ноги: «Прогуляемся к реке. Противоморфотная изгородь еще держится?»
«Говорят, ее регулярно чинят. Но я не был в Оланже с тех пор, как ты улетела на Танквиль».
«Лучше поскорее забыть эту неприятную историю. Пошли, найдем двенадцатипозвоночную кикимору, с тройными клыками, в игольчатом перламутровом экзоскелете!»[4]
В ста метрах от террасы дорожка, параллельная пляжу, поворачивала вглубь болотистой поймы, окаймлявшей устье Виридиана, и заканчивалась у высокой ограды, затянутой стальной сеткой. Рядом красовался предупреждающий знак:
ВНИМАНИЕ!
Морфоты коварны и опасны! Ни в коем случае не соглашайтесь на какие бы то ни было предложения речных автохтонов и не принимайте от них никаких даров! Морфоты приближаются к ограде с единственной целью: искалечить, оскорбить или напугать интересующихся ойкуменидов.
ПОМНИТЕ!
Морфоты нанесли тяжелые увечья многим любопытствующим!
ВАША жизнь в опасности!
ТЕМ НЕ МЕНЕЕ,
БЕСПРИЧИННОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ МОРФОТОВ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО.
Кельсе заметил: «Месяц тому назад семья туристов с Альцида пришла посмотреть на морфотов. Пока родители обменивались шутками с бутылкоголовым босхоидом в ползучих красных кольцах, другой морфот привязал к длинной ветке живую бабочку на нитке и заманил в заросли трехлетнего ребенка. Мама с папой и оглянуться не успели, как сыночка след простыл».
«Отвратительные твари. Должны же быть какие-то правила, ограничения! Неопытных инопланетян мог бы сопровождать платный экскурсовод-морфотограф».
«Кажется, Дума собирается провести закон «Об охране туризма» или что-то в этом роде».
Прошло минут десять, но морфоты не пожелали вынырнуть из болота, чтобы предложить какую-нибудь тошнотворную сделку. Шайна и Кельсе вернулись в отель, спустились в подводный ресторан и пообедали, заказав рагу из раков со стручковыми перцами и диким луком, салат из охлажденного кресса и горячие черные лепешки из молотых семян степного ферриса. Их окружало лучезарное сине-зеленое пространство — на расстоянии протянутой руки плавали, росли, ползали и дрейфовали по воле течения животные и растения Хурманского моря: белые угри и глянцево-синие рыбы-ножницы сновали в порослях гидрофитов, стайки кроваво-красных искрюшек, зеленых морских змеек, канареечно-желтых щебетух ритмично поблескивали, возникали и пропадали, временами высыпая мириадами, просеиваясь друг через друга в пуантилистическом беспорядке и вновь приобретая единообразие. Раза три появлялись отливающие серебром лиловые спанги — трехметровые страшилища, ощетинившиеся ядовитыми колючками, зазубренными усами-щупальцами и ворохом длинных острых зубов. Привлеченные движениями обедающих в полутемном ресторане, хищные рыбины с глухим стуком бросались на хрустальное стекло и уплывали прочь в раздраженном недоумении. Однажды поодаль проскользнула зловещая туша черного матадора, а еще дальше, в обесцвеченной толщей воды синеве, на минуту показался дергающийся силуэт плывущего морфота.
