Аня возвращалась в свою палату с чувством человека израненного, потерянного, который только что в схватке с врагом истратил все свои патроны, и осталась лишь одна надежда, надежда на чудо. Но, где оно? С какой, спрашивается, стороны оно, это чудо, может прийти?
Вчера она отважилась и спросила доктора, каковы ее дела, и что показала мамография. Эта, очень болезненная процедура, была сделана еще дней пять тому назад, но до сих пор о результатах не сказали ей ни слова.
"Опухоль и свищ на груди, - был ответ, - требует длительного и тщательного обследования, так что потерпите, пожалуйста".
Для чего собственно размахивать крыльями, подбадривать себя и пытаться в ее положении спасти от застоя поставленное уже на колеса дело? Поездка и без нее может состояться. Но тогда вопрос по ее докладу будет снят с повестки дня. Не будет стандарта еще год-два. По-прежнему экспорт хлеба из страны будет закрыт. Подумаешь, жили кое - как без него с пол века, - еще проживем. Директор, собственно, не бог. Обстоятельства бывают выше его. Поэтому всего можно ожидать. Под давлением извне и внутри института не такие еще совершались "чудеса".
Вдруг подумала, не выглядит ли она, неестественно, а может быть даже смешно в глазах своих сотрудников и директора, продолжая в ее нынешнем положении вмешиваться в производственные дела? Никогда не задумывалась над тем, что содеянное человеком столь дорого ему самому даже тогда, когда возникает серьёзная угроза собственному здоровью. Человек, оказывается, до последнего вздоха готов в равной степени отстаивать свое детище будь это такой казалось бы мелочью, как заведенный в доме порядок не оставлять посуду немытой и до открытия, имеющее глобальное для человечества значение.
В палате никого не было, и Аня, вернувшись после разговора с директором, прилегла на свою кровать лицом к стенке и долго тупо смотрела в одну точку. Глаза ее увлажнились, и блеск их в ограде густых ресниц то вспыхивал, то угасал, отражая всю глубину назревающей в душе тревоги.
Больше недели, как она не видела Стасика, Алешу. Они давно уже напрашиваются к ней. И мать тоже. Но Аня все - таки надеется на благополучный исход, и быстрое возвращение домой. С болью в сердце она попросила их подождать еще пару дней.
Закрыла глаза в надежде хоть ненадолго отгородиться от тяжелых мыслей. Хорошо бы поспать. Но сна - ни в одном глазу.
Кто - то постучал в дверь. В эту минуту Аня не в силах была отозваться. И потом, она никого не ждала. Подумала, постучат и, не получив ответа, придут позже. Стук раздавался еще несколько раз. Потом дверь бесшумно отворилась ровно настолько, чтобы заглянуть в палату одним лишь глазом.
