Не будем обольщаться — выбор цвести ли болотной лилией или надуваться болотным же пузырём стоял в лучшем случае перед считанными сотнями из сотен миллионов, остальные занимались банальным выживанием.
Отдавая должное вдохновителям всех побед и поражений, признаем — вивисекция на 1/6 части света прошла на славу. Во-первых, удалось создать совершенно ручную культуру, этакий декоративный, садово-парковый соцреализм, диалектически соединяющий девушек с веслами и мальчиков с горнами с загаженными сортирами и стеклотарой под каждым кустом — пейзаж в рамке из колючей проволоки. Во-вторых, теми же самыми усилиями в том же самом коллективе вырастить себе непримиримого антагониста-могильщика. Только не надо захлебываться от восторга, расписывая Св. Георгия, побеждающего отвратного Дракона или светловолосого гиганта, выжигающего факелом Истины омерзительных уродцев, уползающих окарачь. Не верю-с!!! Хищник уничтожается хищником, один гад одолевает другого, и в отличие от соцреализма, где лучшее борется с хорошим, в повседневной же российской действительности плохое борется с еще худшим. Да вон и Дракон жив-здоров, и уродцы чаи с вареньем гоняют: к услугам господ неверующих все российские телеканалы.
Пришло, увы, время уточнения формулировок, в том числе и известной фразы И. Бродского. Вряд ли можно с уверенностью утверждать, что современные российские ворюги милее прежних российских же кровопийц, они, скорее, их логические и генетические наследники, а зачастую банальный результат видовой метаморфозы в процессе приспособления и выживания.
Но вернёмся к Зеркалу совка — культуре протеста, как точно было замечено, «невежества против несправедливости». Культура «бунта на коленях» оказалась зажата между бронзово-свинцовым монументальным соцреализмом и посконно-навозным монолитом «новой социальной общности», эдакий «биг-мак» по-русски — тонкий слой повидла между двумя слоями быдла. Любопытно, что российская культура, как и стихи, просто обожает произрастать среди сора. Окружающее дерьмо для неё, прямо как в «Чонкине», даже не удобрение, а первоэлемент. Так Кибальчич в тюремной камере придумывает реактивный двигатель, как будто не мог этим же заниматься на свободе. А небывалый взлёт творчества в так называемых «шарашках»?! Впрочем, оставим эту тему будущим исследователям.
Зеркало Тролля отражает прежде всего самого Тролля; и даже если в самом мельчайшем осколке Зазеркалье ненавидит прототип — ничего другого отразить оно не способно: только те же самые авторитарность, стадность и путаница в мозгах. Единственное снисхождение к Зазеркалью — в отличие от Тролля, пороки Зазеркалья — его беда, а не вина. Впрочем, тогда и Тролля можно оправдать тем, что его гнусные качества — не что иное, как его врождённые характеристики и, стало быть, он ни в чём не виноват, как и любой другой продукт эволюции. Но эти материи оставим разбирать Конституционному суду — вместо апельсинов.
