Вот только в эмпатическом зрении Дадли аж светится предвкушением, и вряд ли отец Себастьян этого не заметил. Так что «меры педагогического воздействия» ждут и его. Ведь совершенно очевидно: Дадли ожидает, что гордеца размажут по паркету. А мне, в сущности, нетрудно доставить ему это удовольствие. В отличие от «настоящего Гарри», я не питаю к кузену ничего плохого, да и под «охоту на Гарри» — ни разу не попадал. А вот беседы с ним частенько скрашивали нудные вечера… Так что, извини, Одиннадцатый, но тебя сегодня ждут некоторые неприятности.
— Боюсь, в данном случае не стоит говорить о смирении… — громко произнес отец Себастьян, обозначая, что обмануть его не удалось. — Но, так и быть… — А вот это уже серьезно. Видимо Одиннадцатый своей гордыней успел достать не только Дадли.
Инквизитор активировал защитный круг, и жестом пригласил нас войти в него. Делая шаг сквозь еще светившуюся защиту, ученик инквизиторов забормотал что-то на латыни, окутываясь золотистым сиянием. Вообще говоря, это не слишком честно, и в формальных дуэлях и спаррингах такое поведение отнюдь не приветствуется, о чем и свидетельствует слегка, почти незаметно исказившееся лицо отца Себастьяна. Похоже, Одиннадцатый только что как минимум удвоил причитающееся ему наказание.
Между тем, Свет Истинной Веры начал распространятся, стремясь занять весь защищенный круг. В отличие от большинства заклинаний, известных выпускникам Хогвартса, молитвы частенько начинают действовать не в момент завершения ритуала, а еще в самом начале… или даже тогда, когда священник только думает начать. Собственно, это и было одной из причин поражения магов в Войне Инквизиции. Это… и еще тот самый Свет Веры. Ведь сейчас Одиннадцатый защищен от большинства простейших заклинаний… Видимо, он рассчитывает лишить меня магической силы, а потом — просто избить… Нет, пока что Свет не добрался до меня, а Адское пламя, или, скажем, Авада — проломят его далекую от совершенства защиту… Но те заклинания, что на это способны — гарантировано убьют мальчишку, чего не надо ни мне, ни отцу Себастьяну. В принципе, я могу пойти на поводу у соперника: итог рукопашной схватки я могу предсказать с высокой степенью достоверности… но зачем? И я начинаю чеканными фразами на высоком готике возносить хвалу Изменяющему пути. Невидимо для остальных Миа сразу залилась краской, поскольку готиком мы с ней успели немного позаниматься. И этого «немного» хватает для того, чтобы понять — этих слов бумага не выдержит, пусть даже она и не понимает всех деталей и нюансов. Теперь против золотистого света Добра встает темно-синее сияние Коварства и Знания. Нет, я догадываюсь, что в ситуации сферического вакуума Начавший начало может одолеть как бы не всю Четверку разом… Но вот Его прямого вмешательства я до сих пор как-то не наблюдал: в основном чудеса Церкви — это результат веры людей, эгрегор. Нет, соревноваться в вере с тем же отцом Себастьяном я бы не стал, просто потому, что не уверен в результате. Мальчишка же… Синее свечение сминает и оттесняет золотое. Одиннадцатый смотрит на меня в панике. Молитву он тянет уже с явным трудом и запинаясь. В то же время частичный оборот слегка усиливает и ускоряет меня, и я прыгаю вперед. Удар!
