Я схватился за нагрудный крест и начал читать псалом царя Давида.
— Если пойду я и долиною смертной тени… — дух отлетел чуть в сторону, и давление на меня уменьшилось. Я собрался с силами и продолжил.
— Не убоюсь я зла!
Тварь смело и с размаху ударило об стену, по которой разбежались выписанные зеленоватым свечением символы хранящих заклятий. Впервые с момента атаки дух издал хоть какой-то звук. И это был плачущий вой ужаса. Искаженный и оскверненный дух взлетел вертикально вверх, стараясь держаться подальше от губительного для него света Веры. Я проводил его взглядом, сожалея, что так и не научился летать, и не могу преследовать эту тварь и изгнать ее из мира живых окончательно, даровав возможность мертвым душам очиститься в пламени Чистилища.
Тяжело ступая, вошел я под своды замка, в котором слуг Церкви нашей не было вот уже почти половину тысячелетия. Но, все-таки, где-то там, в глубине замка, пылал и звал меня чистый свет освященной часовни. К сожалению, сейчас я не мог пойти прямо на зов. Меня ждал Большой зал.
— Отец Себастьян. Встречайте! — разумеется, директор не мог не почувствовать моего появления.
Двери открылись, и я вошел в зал. Дети притихли за своими столами. Да и на лицах взрослых, сидевших за отдельным столом, просматривалась печать страха. Я посмотрел на столы, за которыми ученики готовились к трапезе. Там, куда падал мой взор, дети либо съеживались в ужасе, либо, напротив, старались показать, что им все нипочем, демонстрируя тем самым страх как бы не более явно, чем те, кто и не пытался его скрыть.
За столом справа от меня я заметил знакомые лица. Гарри Поттер, он же Морион, Черный камень Иного мира, вскочил, держась за руки с Гермионой, и они подбежали ко мне, под испуганные шепотки зала.
— Отец Себастьян! Здравствуйте! — поздоровалась девочка.
— Благословите, святой отец, — склонил голову Гарри.
— Господь с вами, дети! — поднял я руку в жесте благословения. — Гарри, — зал вздрогнул, — много ли ты нагрешил с последней нашей встречи?
До первой нашей встречи в Литтл Уигинге я только чисто теоретически знал о том, что некоторые демоны могут спокойно принять благословение, и считал это знание — «теоретическими измышлениями, не имеющими отношения к действительности». Но вот он, демон, несущий на своей душе знаки Изменчивых ветров. Стоит, довольно щурится, как котенок, которого чешут за ухом, и отнюдь не торопится падать в жутких корчах. Значит ли это, что в этой душе нет зла? Но в записях братьев-экзорцистов о деяниях Ксеноса Мориона рассказано многое… От некоторых страниц упал бы в обморок и маньяк-расчленитель со стажем. И тем не менее…
