Колобок был побойчее, посмелее других, он приблизился к квартире Пожарника первым. На двери висела чудная записка:
Не звонить! Не стучать!
Дома нету никого, кроме очень злой собаки!
Очевидно, нервный издёрганный Пожарник никак не мог выспаться — ни днём, ни ночью. Он заранее предвидел, что к нему придут колядовать ни свет ни заря, и предпринял соответствующие меры. Разочарованию ребят не было предела.
Лысёнок ещё раз прочитал записку на двери и авторитетно заявил:
— Брэшет гад! Дома он. Дрыхнет, небось.
И, подтолкнув Колоба локотком, скомандовал:
— Стукай!
— А если там и в самом деле собака?
— Ну и шо? Она ж за дверью. Ничего страшного.
Колоб постучал и опасливо отступил на шаг назад. Было тихо, только как будто скрипнуло что–то за дверью и вроде бы где–то заиграло радио. Подождали минуту, потом постучали ещё раз.
— Никого, — прошептал Лысёнок, приставив ухо к дверной скважине. — Зря припёрлись.
— Ша! — обеспокоился вдруг Колобок. — Заглохни!
— А шо?
— Шаги… Чуешь?
Теперь уже было ясно, что к двери кто–то неслышно подкрался и теперь стоит там, затаив дыхание, и прислушивается.
— Это Пожарник, — беззвучно, одними губами просигнализировал Колобок друзьям. — Стоит и дышит. И не открывает.
— Он шо — совсем уже дурак? — возмутился Вовчик. — А ну дай я.
И Лысёнок решительно забарабанил в дверь.
— Зи святом вас! — вдруг заорал он. — З Риздвом Христовым вас, пан Пож… Пож… — Вовка быстро обернулся к Колобку и спросил: — Як ёго фамилия?
— Хрен его знает… А по–украински говорить зовсим нэобовьязково, пан Лысёнок, — проворчал Валерка.
И тут за дверью вдруг как засопит что–то, как заскулит, зальётся визгливым лаем! Сразу стало ясно, что это не собака. Слишком уж искусственными, ненастоящими были те звуки — как будто там, за дверью, стоял полоумный сопливый бутуз, трёхлетний дебил, лупоглазый даун, страдающий аденоидами и хронической простудой, пытался продышаться через нос, пускал слюни и плакал навзрыд. Тяжёлый храп и сопение со свистом то и дело менялись на звонкое истеричное тявканье. Мальчишкам стало страшно.
— Вон яка холера! Это оборотень! — ахнул Колоб и попятился.
— Атас, мужики! — скомандовал Лысёнок и первый ломанулся на улицу. Лёнька и Валерка — за ним. Они едва не вышибли дверь подъезда. Отдышались только до дворе.
— Жуть! — поёжился Лёнька. — Шакалы у него там завелись с гиенами чи шо?
— Или напился с утра пораньше по случаю Рождества, — усмехнулся Вовчик, — и теперь блюёт под дверью, приличных людей пугает.
