— Не хочу я их видеть. Если это ещё кто–то из тех, кто к нам в дом приходил, то эта злосчастная калитка для него отныне закрыта.
Лена долго уговаривала отца и тот, наконец, сменил гнев на милость:
— Ладно, разбирайся сама. Но этих чёртовых шутников, всё же, приведи. Мне не особо нужны будут их извинения, я просто хочу им в глаза взглянуть — глаза не соврут.
Лена довольно быстро выяснил состав «шутников», да они, в общем–то, и не скрывали своей причастности к розыгрышу, даже бравировали этим. Но куда только делась их бравада, когда Панасенко рассказала им о первой части своего утреннего разговора с отцом и сообщила о его решении засадить их за решётку. Ребята перепугались не на шутку. Что–что, а это отец Лены вполне мог сделать. В целом он был добрым человеком, но любовь к единственной дочери могла пересилить всю его доброту. Лена специально пока не говорила ребятам о том, что ей удалось переубедить отца — хотела немного напугать «шутников». И это ей удалось. Но вот добиться того, чтобы эти неразумные шалуны стали просить её заступиться за них, ей так и не удалось. Пригожин и Молодилин были весьма упрямыми особами и даже перед такой серьёзной угрозой не собирались сдаваться. Порох был более мягким человеком, но и он, глядя на друзей, не собирался от них отставать. Поэтому они все только упрямо твердили о том, что никого не собирались оскорблять, это просто была глупая, необдуманная шутка. И если за это их следует наказывать, то пусть наказывают. Но большой вины за собой они не чувствуют. Да, виноваты, но они не преступники, и даже не хулиганы, всё было в рамках Дня смеха.
Панасенко быстро поняла, что сломить этих упрямцев ей не удастся, а потому через время успокоила их и сказала, что она всё уладила, но им нужно извиться перед её отцом. Она даже зауважала этих ребят за такое упорство — они хоть и причинили ей неприятность, но, всё же, не оказались слюнтяями, не начали ныть и упрашивать её заступиться за них перед отцом. А вот для шутников необходимость идти с извинениями к Панасенко старшему было тяжёлым испытанием, очень уж им не хотелось попадаться тому на глаза. Но они понимали, что это вполне справедливо, а потому в тот же вечер предстали перед Иваном Николаевичем. Тот был опытным человеком, которому в жизни доводилось встречаться со многими людьми, а потому он сразу понял, что это просто ещё мальчишки, взрослые по виду, но, по сути, с детским пока что мышлением, которые не задумываются над своими поступками. Они, конечно, были прощены, но услышали в свой адрес замечание–напутствие подобное тому, какое 1‑го сентября услышал Немчинов от директора школы:
