Машина неслась как бы сама по себе. И совсем не туда, куда ещё утром намеревался ехать Анапест.
Наконец остановилась у моря. На самом краю обрыва. Глянул вниз — сердце ёкнуло. Ещё бы несколько сантиметров, улетел бы на камни с десятиметровой высоты.
— Давай искупнёмся, — словно сквозь сон донеслось.
Кажется, в этот момент он впервые подумал, а не заболел ли я? Должна быть, по крайней мере, температура хотя бы. Правда, во рту сухо. Но на то и жара лютая…
Он вылез из драндулета и по крутой тропке устремился за этой вниз.
Пока спускался, она, сбросив одёжки, стояла спиной к нему в воде по щиколотку. Тощие коленки подростка. Тонкие худосочные лодыжки… Ягодицы… Сердце пронзённое стрелой. Глядя на неё сзади, сообразил вдруг: это совсем не сердце, это у неё попка такая. И вспомнил Маню. Тот бы вцепился. Он бы такую не оставил, не обошёл своим творческим вниманием. Он непременно попытался купить такую женщину любой ценой.
Размышляя, поэт ощутил довольно чувствительный укол изнутри в гортань. «Ревную?! Но кто мне она? Другое дело, Милазина. Когда Маня пытался её забрать, колотьё было жуткое. Уколы ревности. Не от сердца они. Откуда–то из солнечного сплетения ширяет вверх. В горло».
— Пошла бы ты подальше! — вскричал Пестик. — Вот навязалась!
Прикрывая лоно ладонями, она полуобернулась.
Он увидел фиолетовый сосок её круглой невыпуклой груди.
— Уж очень вода чистая, как зрачок. Дай, окунусь разочек!
— Торопись! Некогда мне ждать.
— Иди сюда! — она присела, взвизгнула и стала похожа на грушу, на этот плод — нежный и сладкий. Отливающий золотом, особенно когда влажен от росы или после дождя. — Не будь букой! Иди сюда! Давай, помутим воду, ну хотя бы самую малость!
Он поднялся, чтобы уйти. Но стал стаскивать брюки, сбросил обувь.
Она, не обернувшись, пошла в воду, вскрикивала от наслаждения, барахталась, ныряла. Потом поплыла к замшелой, плоской скале, лежавшей днищем перевернувшегося корабля — окаменевшего, обросшего травой, белесого от соли штормов.
«Какая, в конце концов, разница! — пронеслось сознанием, — где останавливаться. Спешить мне всё одно некуда. К тому же баба свалилась подарком — молодая, симпатичная. И, судя по настроению, здоровая, то есть не заразная…»
Анапест поплыл следом, с наслаждением погружая разгорячённое лицо в чистую — и в самом деле — прозрачную воду бухты.
Правила, которые никогда не соблюдаются:
1. Что упало — не твоё.
2. Уходя, не возвращайся.
3. Насильно мил не будешь.
