— Как договоритесь.
— А бумаги? — это снова тихий Ли.
— Какие бумаги?! — поднял короткую бровь Муст. — Зачем? Терпеть не могу бюрократизм разводить. Если вы мне не верите, скажите сразу. Не будем затевать отношения. Я найду других. Только свистну, сотня набежит. Безработица мне на руку.
— Ладно, ладно! — быстренько перебил Муста Максимильянц. — Мы тебе верим.
— Ну что ж, айда на кошару! А я вниз. У меня там дел много.
Оружие — Семиверстову:
— Нажми, нажми курок. И я выстрелю в самую десятку.
— Ах, ты моя «пушка», пушинка! Хорошо стреляешь, метко!
Обрывки фраз:
— Поди–ка ты к Пизе фиг пожевать!
— Говорят, что яблоко, которое дала Адаму Ева, было гранатом.
А был ещё Евлампий, которого Пур — Шпагатов для краткости называл Ева.
Сое казалось, что спит и видит. Он поражался тому, что за столь краткий срок разлуки так много успел позабыть. Успел от этого всего отвыкнуть до такой степени, что теперь, стоя на углу, где некогда любил толочься, просто не верил глазам своим и даже не узнавал многого. В первую очередь, конечно, этого заведения с богатой неоновой вывеской на крыше, роскошной двустворчатой, дорогого дерева дверью на главном входе.
У кончика хищного носа теснились разнообразные запахи. Одни дразнили, другие раздражали. Третьи вызывали ассоциации. До того момента, пока не явился этот самый, что ни на есть вожделенный. Он затмил, перебил все иные запахи и повёл за собой. Повинуясь ему, раздувая ноздри, Соя двинулся вперёд. И вскоре очутился на каких–то задворках перед раскрытой дверью, из–за которой доносились местные напевы и валом валил, заливая всё окрест, этот самый аромат жареного мяса, приправленный теперь ещё и шумом оливкового масла.
«Здесь всё делают открыто, — в экстазе подумал Соя, — а это значит, что я на самом деле дома».
Он вздохнул и прослезился. Глаза прижгло, но слёз не было.
Уже спустя минуты, насытившись духом кухни до изнеможения, Соя покинул задний двор «Афродизиака». Он уходил, покачиваясь, словно накурившийся травки.
Соя сидел за стеклом и курил. Дым валил из ноздрей и ушей. Напарник, едва просматривавшийся в глубине машины, недовольно ворча, суетливо разгонял дым руками. Но курчавая синева дыма оставалась недвижной.
К машине кинулся невысокий холопец — растрёпанный, небритый и, похоже, пьяный.
— Дядя?! Откуда вы тут?
Соя надул щёки и шевельнул массивным рыхлым носом.
— Я слыхал, что вы, извините, умер!?
Соя отвернулся и неотрегулированно кашлянул.
Но племянничек ничего странного в его тембре не расслышал.
