— Хозяин часто бывает наверху?
— Бывает. Не часто. Обычно под вечер. А как появляется ни разу, убей меня гром, не знаю. Приходим, а он сидит возле хибары. Чай пьёт…
…китайцу и узкоплёночному ничего. А у меня как бы крыша поехала. Ещё бы. Ведь каждый день у нас было чем «ужалиться». Ну и началось. Картины стали видеться. Немые. На небо гляну, а там — кино. Никто не видит, а я наблюдаю. И они всё время меняются. То быстро, то не очень — как в клипе. А если какую мне захочется как следует рассмотреть, то она возвращается или даже останавливается, как на видаке.
А потом появился голос. Он–то и стал со мной разговаривать.
«Ты кто?» — спрашивал я у него. И он всячески увиливал, не отвечал прямо. Только однажды, чтобы отвязаться, ответил уклончиво: «Я — это ты». А мне более всего увидеть его хотелось. Но так ни разу и не удалось. Слышу его, прямо–таки рядом со мной разговаривает. Даже иной раз как бы за спиной моей стоит. Но так и не удалось на него — на этого диктора — посмотреть.
— Это с тобой происходило после того, как покуришь или уколешься?
— Сейчас, когда у меня нет вещества, всё равно и вижу, и слышу. Диктор как бы из нутра моего вещает. Особенно когда гляжу на белую стенку. Он изо рта моего слышится. Могу продемонстрировать. Вот вы, записывая мой голос, легко можете зафиксировать диктора. Голоса у нас разные. Так что вы легко можете отличить, чтобы сравнить. Речь у него такая, на какой я никогда не могу сказать. Он выражается так, как никто теперь не умеет.
… как только подумаю, так сразу. Эти картины. Раз увидел — надолго запомнил. Они прямо висят перед глазами. И стоит мне только мыслью шевельнуть в их сторону, как начинается кино. С какого места начнём? С какой то есть картины?
— Давай–ка, с самого начала.
— Тогда слушайте, как всё и что было…
Серый невыразительный голос наркомана исчез. И зазвучал глубокий, слегка отрешённый баритон:
«Я оборотился, чтобы увидеть, чей это голос со мной говорит. И, оборотившись, увидел Того, Кто выглядел подобно Сыну Человеческому. Он был в длинных одеждах царей, и грудь Его опоясывала золотая перевязь. Глава Его и волосы сверкали, как снег, а глаза были, словно пламень. И ноги Его светились, как бронза, раскалённая в плавильной печи. И голос Его, как шум падающих с большой высоты вод многих. В деснице Своей Он держал семь звёзд, а в — устах — обоюдоострый меч. И лицом Он был подобен солнцу, сияющему в полдень.
И сказал Он мне: не бойся. Я есмь первый и последний. Я — Тот, Кто вечно живёт. Я был мёртв, а теперь живой во веки веков, аминь. И имею ключи от царства мёртвых.
