— Ты ничего не слышишь? Мне всё время кажется, что где–то скулит собачонка.
— Пожалуй, — лукаво усмехнулся Вовс.
— Слава аллаху, а то я уж подумал, что галлюцинация.
— Это и в самом деле щенок.
Вовс вытащил из спортивной сумки лопоухого малыша. Пёсик тут же обмочился.
— Гляди–ка, — повеселел Муст, — терпел. Не хотел портить сумку. Хорошая будет собака.
Улыбка его напоминает гримасу слепого.
На яйле:
— Послушай, Муст! Зачем ты их тут маринуешь? Отпусти на фиг!
— А кто с отарой зимовать будет? Может быть, ты останешься?! Университет подождёт — какие твои годы!
— Но ведь, как я понимаю, ты их зафрахтовал лишь на сезон.
— Да. Я их отпущу, как только найду замену.
— А если не найдёшь?
— Значит, они будут зиму зимовать.
— Но ведь это незаконно, брат!
— Ты и вправду так считаешь?
— Убеждён!
— Значит, ты неважный шахматист. Далее двух ходов не видишь.
— Причём тут шахматы?
— Я играю долгую игру. И я хочу победить. Меня даже ничья не устраивает.
— Не надо тумана, Муст.
— Это не мой туман. Это у тебя в голове туман, — Муст загорячился. — Ты погляди на них, подумай. Разве это люди?
— Это люди!
— Они так же образованны, как ты или хотя бы я? Умны, трезвы, хитры?
— При чём тут образование?!
— Это бомжи. У двух из этой троицы нет никакого пристанища. Окочурятся при первых же заморозках. Там — внизу они побираются, воруют, пухнут от голода и холода. Тут у них трижды на день жратва. Они одеты. Обуты. Не пьют, не курят. И работают на меня, на нас. Они работают на то, чтобы ты учился, а я боролся за свободу народа. Их жизнь обрела, благодаря мне, смысл. Как только они очутятся внизу — им хана. Пусть не сразу, пусть не завтра. Я спасаю их от собачьей жизни и подзаборной смерти.
— Тогда зачем ты даешь им опий?
— Должна же быть и у них забава. А то ведь тут от тишины и избытка озона подвинуться можно. Кроме того, зелье привязывает их к руке дающего. Через месяц–два их отсюда палкой не выгонишь. Они сами, как барашки в кошару, побегут ко мне.
— Барашки и в пропасть идут, если их напугать.
— Вот поэтому, Вовс, не лезь в мои дела. Не волнуй моих баранов!
Море пахнет больницей (наблюдение).
Партия Вегов (вегетарианцев) объединяла главным образом аборигенов, основополагающим в религии которых было неприятие животной пищи. Возглавлял Вегов Хакхан, долгое время не решавшийся вернуться на родину предков и поэтому руководивший движением из–за границы. Некоторые противники Хакхана полагали, что нетерпимость аборигенов по отношению ко всем другим обитателям Цикадии зиждется на том, что всё это население — особенно холопцы и куцапы — мясоедское. Поэтому деятели сии выдвинули такой политический лозунг: «Трупоеды — враги свободы, равенства и дружбы!» И стали добиваться принятия закона, запрещающего продажу мяса, закрытия скотобоен и колбасных фабрик. Однако инициатива эта не получила поддержки. У мясоедской части общества почему — понятно. У аборигенов, видимо, оттого, что лидеры просто не желали
