Нахальный голодранец.
В шуты такого не возьму, плевал, что иностранец.
Е. Медичи: — Он иудей, но христианской веры.
Мне кажется, ваша хула, супруг, порой не знает меры.
Его пророчества темны и есть в чем сомневаться… (карлица, закончив процедуру, выныривает из–под юбки)
Но злого умысла, клянусь, не стоит опасаться.
Не лучше ли к нему в час смуты обращаться?
(она не замечает, что ее раздевает, усмехаясь, Смерть)
Возможно, далее трио:
Король: — Послушать болтуна!? Вот так совет, скажу я вам.
Е. Медичи: — Он мудр, и смел, и что–то, верьте мне, такое знает…
Смерть: — Что даже сам порой не понимает.
Е. Медичи: — Ведь он восстал против чумы и многих спас, рискуя сам.
Смерть: — Но я‑то целилась верней,
Его детишек и жену успев прибрать к рукам.
Король: — Ха! Чудо — лекарь! Я сражен!
Не смог спасти свою
— так что ему до наших жен?
Ну, разве сю–сю–сю… (выходит)
За ним спальню, кланяясь, покидают придворные.
Смерть Королеве: — Я редко нарушаю принцип свой:
чуть поскользнулся — сразу добивать…
Поторопилась первую жену отнять,
но что–то медлю с Нострадамовой второй…
Е. Медичизадумчиво: — Уж если бить — наверняка.
Лишать того, что всех дороже…
Ах, в мыслях я порой грешна -
Прости меня, добрейший Боже!
(Молится на коленях перед сном перед распятьем. Свет гаснет.)
Та же спальня. Среди царственного мерцания вещей Королева и Марта.
Е. Медичи вкровати: — Спой, Марта! Твой взгляд незрячий чист, как небеса весенним днем; невинен ум дитя. Своею немощью слепой от мира спасена, не знаешь ты, что значит грязь, и стыд, и страсти стон. Спой про луга, где спят цветы, где отдыхает сон… (Засыпает)
Марта: — Мадам… признаться не легко… Мне снится… снится ОН…
Оставляет лютню, отходит к распахнутому в звездное небо окну, поет:
— Я — твоя Радость, ты слышишь, любимый?
Приди и спаси — сможешь!
Верность и память, и теплую нежность
нам щедро пошли, Боже!
Снова и снова твержу, в кровь сбивая слова:
Ты — это я. Я и ты. Ты и я. ТЫ и Я!
Ты позови меня
сквозь звездные моря,
с повенчанной судьбой
сомкни ладонь.
Колдунья–ночь для нас
в кромешный грешный час
палящий и шальной
взметнет огонь!
Я — твоя Вера! Ты слышишь меня, мой Единственный?
Дай не иссякнуть, о Боже, той силе таинственной,
Что заставляет твердить вновь и вновь, в кровь сбивая слова:
Ты — это я. Я и ты. Ты и я. ТЫ и Я!
Я распахну окно,
заслышав далеко
по лунному лучу
твои шаги.
Протянешь руки ты
и брошусь с высоты
в родник живой воды
твоей любви…
Шквал ветра из окна подхватывает Марту. Свет гаснет
