Женя, вырываясь: — Не дури, Игорь! Мы же договорились встретить Новый год дома!
И. Встретим здесь. Первого января, вечерочком. Я сделал заказ в ресторане. Тебе не надо будет надрываться у плиты и ублажать гостей.
Ж. — Как же мне хотелось надрываться у плиты! Я готовилась! Вот (достает рецепт) — омары с рыжиками в ананасовом соусе… А на десерт…Да знаете ли вы, доктор Ватсон, что если залить клубнику спиртом, она будет гореть!
И. — Милая, милая! Горелая клубника! Именно об это я мечтал с детства! Но не сейчас же! Это первое. Во–вторых — Ватсон — это ты. Я — генератор идей и силовик одновременно. Ты сама всегда восхищалась моей ответственность перед избранным делом! Когда мы стали совладельцами этого агентства, мы даже ночевали здесь!
Ж. — Но у нас не было квартиры и… нам просто не хотелось расставаться. (пытается его обнять)
И. — Это было три года назад. Увы, мы успели повзрослеть. Кстати, квартира куплена на тебя.
Ж. Агентство — твое. Все по–честному. Но расставаться я все еще не хочу… Решено — остаюсь с тобой! Встретим новый год в компании этих чудесных фотопортретов, папок, файлов, бронежилетов и наручников. Глянь–ка сюда! (достает и прикладывает к себе вечернее платье чрезмерной нарядности) Как тебе это?
И, внезапно хмурясь: — Что–то новое, моя железная леди… Что–то совсем, совсем новенькое (подозрительно смотрит на нее) — Видимо, причина твоей расцветающей женственности вовсе не я.
Ж. — Ах, мистер Холмс, иногда вы бываете потрясающе глупы.
И. — Не надо! Не надо делать из меня мелкого бытового склочника! Я все отлично вижу.
Ж. Господи! Ненавижу твою ревность! Это мания, болезнь, это… Знаешь… знаешь, в такие минуты я страшно жалею себя (слезы на глазах)
И — Ага! Я прав, прав! (швыряет ее платье) Ты же никогда не увлекалась женскими, бабьими штучками. Ты даже плакать не умела!
Ж. — И сейчас не могу. Но очень хочется. Я трудолюбивая, самоотверженная, заботливая. Но я — не твой тип. Не Лана Данс и ни Виагра. (медленно встает, подбирает платье, собирается уходить, стоит в дверях, глядя на него с прощальной нежностью) — Ты бабник, ты ревнивец, ты неисправим. Ненавижу.
И (хватает ее за руку) — Да, мне нравятся яркие женщины! И вот ведь парадокс — они нравятся всем! Всем нормальным мужикам. (Женя смотрит ему в глаза с презрением, он злится) — Ладно, скажу все, что о тебе думаю: — ты не женщина, ты заводная машина. Ты — мужик в юбке. Думаешь, я все время буду у тебя на веревочке бегать? Ошибаешься! (уходит, хлопнув дверью).
