Я хочу спросить маму, но приносят плов, и я забываю о невесте. Мы едим плов руками из общего блюда — он настоящий, с кишмишом и жирной бараниной, и я мечтаю наесться на неделю.
Над невестой сжалились, вспомнили, наконец. То одна, то другая женщина поворачивается в ее сторону и приглашает сесть со всеми. Но невеста только кланяется и снова застывает в углу.
«Чего она скромничает? — переживаю я. — Ведь съедим мы плов — вон сколько народу!»
Один только раз она присела в своем углу. Но к плову не притронулась. Значит, ей и есть нельзя? «Ну что это за обычай?! — возмущаюсь я. — На собственной свадьбе стой в углу, наряженная, как капуста, и умирай голодной смертью, глядя на объедающихся гостей!» И мне представилось бледное лицо, измученные глаза невесты. Она прячет лицо, чтобы не портить гостям аппетит.
… Когда мы поднялись и стали прощаться, старшая сестра невесты подвела нас к девушке, легонько отстранила бисерный платок. Из-под золоченого, в камнях, кокошника на меня глянули смеющиеся глаза. Даже брови, соединенные усьмой в одну широкую линию, не портили нежного лица. А среди бус и монистов с зеленой бархатной камзольчи блеснул мне орден эмалевым знаменем.
— Мам, а за что ей Красного Знамени?
— За хлопок, в прошлом году. Таджихон собрала с гектара по тридцать шесть центнеров! А самой девятнадцати еще не было…
— Красивая она… И дом богатый — вон что у них на дастархане.
— Это уж колхоз для нее постарался. И для жениха. Парень после ранения работал кетменщиком в звене у Таджихон. А на Фархаде палваном стал, силачом. Десять норм! Даром что на руке пальцев не хватает!
Свадьбу, объяснила мне мама, устраивают сообща, всем колхозом, как раньше общиной. Это древний порядок. Вот и сейчас — уж как всем тяжело, а на той несут, кто что может: рис, масло, пригоршню муки для лепешек. И ковры, и сюзани приносят соседи. А как же иначе? Свадьба — это общая радость.
Странную новость сообщила нам Ирка Петелина, из седьмого «Б». Она всегда узнает их первая.
… На толкучке, куда мы с утра пораньше пришли с Танькой и Вовкой, на пятачке с учебниками оказалось полно наших ребят.
Бросались друг к другу, ахали, хохотали. Видно было, что всем приятно, все соскучились.
Тут-то и налетела Ирка. Захлопала ресницами, затараторила:
— Девочки, вы же ничего не знаете! У нас будет внутришкольное раздельное обучение!
— Умные отдельно, дураки — в кучу? Ты, Ирка, вечно заводишь.
— А вот и нет! Мальчишки отдельно от нас, чтоб не влияли!
