Еще совсем недавно с этой лестницы, наверное, можно было бы увидеть город Казань с дымившимися заводскими трубами и белыми башнями кремля. А сейчас по всему левому берегу тянулись синеющие заволжские леса и перелески, перелески и леса, стушевываясь на самом горизонте с лиловой дымкой.
Геннадий глядел на огромный плот, соединенный с их «Соколом» двумя стальными тросами. В конце плота стояло пять новых изб с крышами и окнами.
Неожиданно внимание Геннадия привлекло облачко красноватой пыли, взвихрившейся над голым кряжем правого берега. Что там такое? Табун лошадей стремглав несся к веселому березнячку, заглядевшемуся в бездонные омуты. Впереди табуна летел тонконогий, вороной масти жеребчик. Он летел так, что густая грива его встала дыбом.
Геннадий прищелкнул языком. Оседлать бы такого скакуна! И он тотчас представил, как понесется на горячем, быстроногом коне, перескакивая через овражки и заросли кустарника.
— Эй, Генка! — закричал внизу Юрий. — Всех ворон сосчитал?
«Завидует, — подумал Геннадий. — Еще бы! Мне отсюда, как с наблюдательного пункта, всю Волгу видно, а у него там ничего интересного».
Левой рукой держась за лестницу, Геннадий взял кисть в правую и провел ею по шероховатой, грязно-матовой поверхности трубы. Засияла жгуче-черная лаковая полоска. Новый взмах кисти — и полоса стала в два раза шире.
На первых порах Геннадий увлекся работой и уже не смотрел по сторонам. Но не прошло и получаса, как ему наскучило махать кистью. Да и правая рука стала точно деревянная и с каждым взмахом все сильнее ныла в плече. Кисть тоже не слушалась: краска ложилась то густыми мазками, то еле покрывала поверхность трубы.
— Жучков! — раздался вдруг властный, требовательный голос.
Геннадий через плечо глянул на палубу. У лестницы стоял, запрокинув голову, старший рулевой Агафонов в парусиновом кителе.
— Слушай, Жучков, — продолжал Агафонов, — ты чего закис? Ну кто так водит кистью? Живее надо!.. Посмотри, как у Панина ловко получается.
Юрий стоял около лестницы, и голая рука его то не спеша поднималась вверх, то так же не спеша опускалась вниз, оставляя на трубе черные ровные полосы. Он был немного медлительным, этот Юрий, и все делал неторопливо, но зато всегда хорошо.
Странно только, когда он успел так много сделать? Хотя и удивляться тут нечему: у Юрки там не работа, а детская забава. Попробовал бы он поломаться, как акробат, на лестнице, тогда бы узнал, что это такое!
Проводив рулевого насупленным взглядом, Геннадий вздохнул и принялся перекрашивать все заново.
