При таком раскладе у годжийцев почти не было шансов спастись. К тому же они шли пешком, таща на себе раненых. И не отбились бы даже от двух-трех наемников, а тех в каждом направлении поскакало не менее полудюжины.
Но Громовержец продолжал упорно благоволить поджигателям. Из всех беглецов головорезы Аррода сумели поймать лишь одного. Да и тот был умирающим от ран стариком, который уже ни от кого не убегал. Беглецы оставили его посреди поля, так как он не мог сам передвигаться и задерживал остальных.
Там он и сидел, присыпанный снегом, пока на него не наткнулась погоня.
Дальнейшие поиски оказались безрезультатными. Годжийцы бросили сородича еще до снегопада и успели добраться до леса, где и затерялись. Углубляться в заросли наемники не рискнули – беглецы могли прихватить с собой луки и устроить засаду на преследователей. Поэтому всадники, послав в сторону леса проклятья, развернули коней и поскакали обратно. Не забыв, разумеется, прихватить с собой полумертвого старика – пусть и скудный, но все-таки улов.
Старик потерял много крови, но был еще в сознании, когда его довезли до пепелища родной деревни. К этому моменту другие поисковые группы тоже вернулись несолоно хлебавши, и вся накопленная головорезами злоба выплеснулась на их единственную добычу.
Ярбор раздел старика догола и стал валять его во все еще горячих углях и пепле. Старик кричал не переставая и явно сожалел, что не закололся кинжалом, пока сидел в заснеженном поле. А Трескучий отвечал ему громогласным хохотом под одобрительные крики соратников. Которым, за неимением лучшего, оставалось довольствоваться таким жалким возмездием.
И все-таки прежде чем умереть, годжийцу удалось подпортить наемникам праздник.
Вытащив в очередной раз старика из пожарища, Ярбор ухватил его за горло, поднял в воздух и стал орать ему в лицо проклятья. Тут-то жертва и нанесла своему истязателю коварный удар. Зашевелив губами, старик ответил что-то великану – лишь он один расслышал, что именно, – после чего поднатужился и… выплеснул на него струю жидкого дерьма! Оно сбежало у пленника по ногам, а затем потекло на Трескучего, заляпав ему штаны.
И прежде чем тот взревел от бешенства, зрители увидели, как обожженное лицо старика расплылось в победоносной улыбке.
Ярость, с которой Трескучий рубил фантериев, не шла ни в какое сравнение с той, что обуяла его сейчас. Швырнув пленника на землю, он начал топтать его своими подкованными сапогами. Старик вновь завопил, но на сей раз это продолжалось недолго. Вскоре ножища Ярбора опустилась ему на голову и с хрустом ее раздавила. Что великана отнюдь не успокоило. И он продолжил ломать жертве кости несмотря на то, что она была уже мертва.
