по причинам, о которых уже рассказала, и которые, разумеется, не могла никому объяснить,
говорила примерно следующее: «Не-а. Не пойдет». Просто удивительно, что мама ни разу не
попыталась избавиться от меня, отослав в какой-нибудь интернат.
- Правда, мам, - сказала я. – Здесь здорово. Мне нравится.
Услышав это, Энди принялся суетливо бегать по комнате, показывая мне систему
освещения, которую можно включать и выключать хлопком ладош (о Господи!), и всякие
другие прибамбасы, которые он установил. Я ходила за ним, ахала от восхищения и
старалась при этом не смотреть в сторону призрака. Энди так старался, чтобы я была здесь
счастлива, и это действительно было очень мило. Из-за того, что он так сильно этого хотел, я
была вынуждена быть счастливой. По крайней мере, счастливой настолько, насколько может
быть счастливым такой человек, как я.
В конце концов Энди исчерпал запас наворотов, которые хотел мне показать, и убежал
делать барбекю. В честь моего прибытия на обед планировалось жаркое «море и суша»12.
Соня с Балбесом сбежали на пляж, чтобы «поймать волну», прежде чем мы сядем обедать, а
Док, загадочно бормоча что-то насчет «эксперимента», над которым он сейчас работает,
исчез в другой части дома, и я осталась наедине с мамой… ну, почти наедине.
- Сьюз, ты уверена, что все в порядке? – переспросила она. – Знаю, в твоей жизни все
переменилось, ты многим пожертвовала…
Я сняла кожаную куртку. Не помню, говорила ли я, но для января было жарковато.
Градусов двадцать, не меньше. Я чуть не поджарилась в машине.
- Все замечательно, мамуль, - заверила я ее. – Правда.
- Я имею в виду, просить тебя оставить бабушку, и Джину, и Нью-Йорк… Это
слишком с моей стороны, я это знаю. И понимаю, что тебе было… ну, непросто. Особенно с
тех пор, как умер папа.
Маме нравится думать, что причина, по которой я не похожа на обычную девчонку, то
есть на нее в моем возрасте, – а она была членом группы поддержки, королевой выпускного
12 Жаркое «море и суша» (англ. «surf and turf») – жаркое из креветок или омаров и стейк филе-миньон,
подаваемые как одно блюдо.
бала и предметом воздыхания толпы мальчишек, – в том, что я очень рано потеряла отца. Она
возлагает на его смерть вину за все: начиная с того, что у меня нет друзей, – за исключением
Джины, – и заканчивая тем, что я иногда чрезвычайно странно себя веду.
