— И кто у вас за главного?
— Я… я!
Густая чёрная кровь хлынула у неё изо рта, и остекленевшие глаза остановились, наконец, в одной точке. Тело обмякло, и сползло с камня, так как Конан отпустил его.
Вздохнув, Конан всё же прикрыл эти потускневшие очи. Затем вынул и обтёр своё оружие и отправился рыть могилу в месте, где земли было побольше, чем камней.
К рассвету яма была готова, и брат с сестрой мирно легли рядом. Семнадцать человек оказались отомщены. Заброшенная горная тропа снова станет безопасной.
Засыпав землёй и завалив обломками скал тела, Конан вернулся в лагерь. Оба коня были стреножены, поэтому особенно далеко не разбрелись. Пока Конан грузил своё немудрёное имущество им на спины, они всхрапывали и опасливо косились на мёртвого, но всё равно страшного тёмно-серого хищника, лежащего на боку.
Это оказалась вовсе не собака. Это была огромная скальная рысь. Но — с обрезанными, как у боевых собак, ушами и хвостом, и в ошейнике с дюймовыми стальными шипами. Конечно, она была страшным противником. Вот именно. Была.
Взобравшись в седло, Конан окинул последним взглядом ничем не примечательную лощину, где незнакомые шемиты попытались ограбить более удачливого и ловкого вора. Он сплюнул и криво усмехнулся.
На его планы ночное событие никак не повлияло. И жалел он только об одном: теперь снова придётся заметать следы. Ну и ладно, так даже интересней. Вперёд, старые клячи! К новым приключениям!
* * *
Злые, полузаплывшие жиром хитрые глазки сверлили Хаттафа так, словно султан хотел прожечь в нём дырку. Хаттаф относился к этому внешне абсолютно бесстрастно — день назад он испытал на себе другой взгляд, пострашней. Тем не менее, он жив. И он чувствовал свою силу — злобное чудище сдержало слово. И он теперь — выразитель его воли и приближённый слуга. Причём, судя по поведению султана, его полномочия подтверждены со всей возможной категоричностью. О яме со змеями и толстом колу речь больше не идёт.
— Значит, пятьдесят? — со злой иронией процедил Боташ.
— Пятьдесят, мой повелитель. — почтительно склонившись, отозвался Хаттаф. Правда, почтение присутствовало лишь в голосе и позе, глаза же бывшего простого стражника отражали отнюдь не лестное мнение о своём, теперь чисто формальном, суверене, — Меньше никак нельзя. Миссия, которую они будут выполнять, крайне… деликатна! И, разумеется, ваше величество понимает, что меньше всего нам нужны нелепые слухи и паника среди простого люда Турфана. Поэтому мне и нужны лучшие из лучших. И для каждого случая и дела — разные.
