Кабан по-телегенски | страница 2
– Здоровый мужик, – то ли восхитился, то ли испугался Димка, отступая на задний план.
– Да он вовсе и не мужик, – весело отозвался То-лик, открывая дверку загончика. – Ему ветеринар еще в прошлом году обработал… Иди, давай! – угрожающе махнул он на несостоявшегося «мужика».
«Двери настежь, за ними заманчиво-золотистая теплынь. К добру ли» – видимо, гадал кабан и не двигался с места.
– Иди, гад! Иди! – пихал Толик грязным кедом не менее грязный кабаний зад.
Но тот, почуяв неладное, привалился к стене, нагнул упрямо голову и не поддавался.
– Так, – растерялся Толик, – чего делать-то?
– А шут его знает, – отозвался Димка, которому вся эта затея не понравилась с самого начала, а теперь, после знакомства с пышущим здоровьем зверем, и вовсе – мужик он там или не мужик.
Димка достал сигарету и чиркнул зажигалкой.
– А ну-ка, дай, – просиял Толик.
Взяв зажигалку, он присел у кабаньего хвоста. Кабан слегка подвернул голову и, скосив глазки, настороженно наблюдал. Сообразив, что его ждет, и, что коптить его явно рановато, животное вдруг молча и мощно бросилось на выход. Димка не успел ахнуть, как был сбит с ног. Где стоял, там и рухнул в мерзкую грязь навзничь, молодецки раскинув руки, с изумлением в лице и дымящейся сигаретой в зубах.
Пока Толик поднимал унавоженного родственника, ругающего на чем свет стоит кастратову матку и обещающего сделать из ее сына полновесную отбивную, кабан, опьяненный ярким солнцем и свежим воздухом, замер посреди дворика.
– Ах ты дрянь! – увидев его, зарычал Димка, полный ненависти. – Я тебе сейчас дам! – и стал оглядываться в поисках орудия возмездия.
На помощь подоспел двоюродный брат. Недолго думая, он перетянул недисциплинированное животное палкой. Толик, похоже, рассчитывал на то, что кабан развернется и выбежит на бетонную дорожку. Увы, случилось обратное. Непонятно, из каких соображений, боров весело хрюкнул и, не разбирая дороги, ринулся вперед. Впереди был курятник, и он влетел в него, словно пушечное ядро. Раздались треск ломающихся насестов, грохот падающих гнезд, хлопанье крыльев и безумное кудахтанье. Затем враз все смолкло, и наступила тревожная тишина. Озадаченные братья подошли ближе. Из кабаньего убежища доносилось тихое чавканье, прерываемое печальными вздохами.
– Вот сволочь! – простонал в отчаянии Толик. – Это он, гад, курку сожрал. Ну, сволочь!
И Толик бросился в курятник. Тотчас послышались глухой удар, треск дерева, изумленное «ох», сочный шлепок и краткая констатация по поводу кем-то изнасилованной жизни. И снова тишина. Не успел старший брат испугаться, а меньший уж разразился бурной речью. Из монолога стало понятно, что Толик плотно засел посадочным местом в толстом слое вонючего помета. Речь из курятника завершилась стремительным вылетом наседки, ошарашенной всем увиденным и услышанным.
