— Дети! — кажется, уж слишком жизнерадостно начинаю я. — Будем учиться говорить по–русски! Русский язык поможет нам с вами лучше узнать и понять друг друга. Ну как, согласны?
Колька Печур согласно кивает головой, но, бессильный противостоять своим наклонностям, вторично стаскивает с игрового стола не подсохшую еще с первого раза скатерку. На пол вновь с грохотом падают и на этот раз вдребезги разбиваются хрупкие чашечки и вазочка из–под самшитовых веток. Заметая осколки, с надеждой вглядываюсь в лицо Юлика Юзепчука. Но ничто на свете не в состоянии отвлечь его сейчас от сосредоточенного разглядывания собственных тапочек, синих, в ярко–желтую крапинку. Перевожу ищущий взгляд на Валю Чудук и несказанно удивляюсь, когда она, напрочь игнорируя тему нашего разговора, почему–то просит меня подарить ей… телефон.
— Ты, наверное, будешь разговаривать по телефону с мамой? По–русски? — все еще надеясь направить разговор в нужное мне русло, услужливо подсказываю я.
Нет, Валя ни с кем не будет разговаривать. Ей уже не интересен телефон. Ей вообще не интересно ничто живое на земле. Удрученная таким поворотом событий, пытаюсь встретиться глазами хотя бы с Катей Лешик. Но, уединившись в углу за стеллажами, та меланхолично раскачивается из стороны в сторону на широко расставленных ногах, и мне очень скоро становится невмоготу слышать ее монотонно–бесконечное «м–м–м».
— Ну что ж, вот и договорились, — вздохнув, почти оптимистично подвожу я итог «беседе», сильно сомневаясь, однако, в душе, что смогу здесь обучить хоть кого–нибудь не столько говорить по–русски, сколько вообще говорить.
«Имениновна»
Для начала выбираю не самое легкое задание. Сходу выговорить мое замысловатое отчество под силу очень немногим. Простейший для нашей группы вариант — «Мивинана» — меня вполне устраивает. Более изощренный — «Витаминовна» от Юлика Юзепчука — поначалу несколько настораживает, но впоследствии немало и веселит. Выбор же Колядича Руслана — «Имениновна» — неожиданно заставляет в корне изменить взгляд на самое себя. Все–таки так празднично и радостно меня не додумывался называть еще никто на свете.
У Руслана в прошлом году папа умер от алкогольного отравления, предварительно своим пьянством сведя в могилу маму. Осиротев к пяти годам, мальчик перенес несколько болезненных операций на обеих уродливо искривленных от рождения ногах. Претерпев в своей маленькой жизни много бед, он знает наверняка, что собственных детей никогда не станет поить «всякой гадостью», как это делал с ним его папа, «когда был еще совсем живой и совсем пьяный».
