— Угощайтесь, ребята, — радушно сказала она. — Можете брать конфеток сколько угодно. Хоть по две.
15. Генерал Степанов разъясняет детям, что такое приказ
— Приказ — это приказ! — разъяснял генерал Степанов детям. — Приказы не обсуждаются, а выполняются. Если я отдаю приказ, то это не я отдаю приказ, это наша Родина отдаёт приказ. Понятно?
— Поня–а–тно, — нестройным хором ответили дети.
— Тогда кругом, шагом марш!
Дети ушли. Осталась только маленькая девочка.
— А вот я не поняла, — пролепетала она. — Значит, вы и есть Родина?
— Правильно, деточка, — кивнул Степанов. — Я и есть Родина.
И он дал девочке конфетку.
— Спасибо, — пискнула девочка.
— Дети — это цветы жизни, — умилилась моя любимая.
— Дети — это будущие солдаты и солдатки, — поправил её генерал Степанов.
— Так точно! — козырнул лейтенант Прищепа.
— Фуфло-о! — заорал внебрачный ребёнок Петя.
Как–то раз, ночью, я шёл по улице. И меня окликнул милиционер.
— Эй, — сказал он.
Я подошёл.
— Документы.
Я показал.
— Откуда идёшь? — спросил милиционер.
— Ниоткуда, — ответил я.
— А куда? — спросил милиционер.
— Никуда, — ответил я.
— Тогда проводи её, — кивнул он на стоящую неподалёку женщину.
— Куда? — спросил я.
— Никуда, — ответил он.
Подошла женщина. Молодая, красивая, пьяная.
— Не хотите ли угостить девочку котейльчиком? — спросила она.
— Особого желания не испытываю, — сказал я.
— Почему? — спросила она.
— Не тянет, — сказал я.
— Почему не тянет? — спросила она.
— Потому что тяги нет, — сказал я.
— А может, денег? — спросила она.
— Нет, — сказал я, — деньги есть.
Мы пошли.
Дома меня ждала моя любимая.
— Кто это? — спросила она, указав на молодую, красивую и пьяную женщину.
— Леди фром зе найт, — ответил я.
— Кто–кто? — переспросила любимая.
— Госпожа Ночь, — ответил я.
— Кто–кто–кто? — снова переспросила любимая.
— Ночная фея, — ответил я.
— Ясно, — сказала любимая, — это шлюха!
Той же ночью я пошёл на кухню. Водички попить. Гляжу — а за столом сидит мой папа. В принципе, в этом не было бы ничего особенного, если не считать того, что папа умер пять лет назад.
Папа ел гороховый суп из глубокой тарелки
— Суп будешь, сынок? — спрашивает он у меня. И, не дожидаясь моего согласия, наливает ещё одну тарелку супа.
— Папа, — говорю я, — ты же умер пять лет назад.
Он лоб наморщил.
— Что–то не помню, — отвечает.
— Ну как же… — говорю. — Ты шёл с футбола. В парке присел на скамейку… И умер. Вспомнил?
— Нет, — покачал он головой, — не помню… А по–моему, это ты умер. Точно, точно. Поехал на рыбалку и утонул.
