Ваня, ни слова не говоря, вернулся в избу и быстренько залез в Варю (благо, она растягивалась как резиновая). Ещё и подушку пуховую прихватил, чтоб живот выпучило.
У Кислощеева прямо очки на лоб полезли, когда он этот выпученный живот увидел.
— Это ещё что такое? — удивляется.
— Беременная я, — отвечает Ваня тонюсеньким голоском. — На сносях.
— На каких ещё сносях? — раздражается профессор. — Ты же внутри пустая.
— Протри зенки–то. — Ваня живот поглаживает. — Во, пузо какое.
Профессор Кислощеев недоверчиво ухом к Вариному животу приник.
— Может, ветром надуло, — бормочет себе под нос.
А Иван, не будь дурак, ногой в кирзовом сапоге к–э–э-к врежет профессору по уху.
— Чувствуете? — говорит. — Ребёночек уже ножками пихает.
— Чувствую, — отвечает профессор, потирая ушибленное ухо.
…Так и укатил Кислощеев на своём лимузине, не солоно хлебавши. А Ваня с Варей стали жить себе да поживать. И хоть Варя внутри пустая была, а всё ж таки как–то исхитрилась и родила Ивану дочурку. И хоть та внутри тоже пустой оказалась, зато голоси–и–стая. Как начнёт частушки орать, на всю деревню слыхать:
Подари мне, милый мину!
Я в пизду её задвину!
Если враг туда ворвётся!
Он на мине подорвётся!..
Моя мама очень длинная, под два метра ростом. А папа — короткий, метр с кепкой; потому что он шофёр, а шофёры все в кепках.
В детстве моя мама в баскетбол играла, и все её за это очень любили. А как пришло ей время замуж выходить — никто брать не хочет. Хорошо хоть мой папа–дурак нашёлся. Так всегда бабушка говорит и весело хохочет.
Раз утром она проснулась и давай хохотать.
— Хорошо хоть один дурак нашёлся! — кричит на всю квартиру.
Так и прохохотала до самого вечера. А вечером приехала «скорая» и увезла бабушку в сумасшедший дом. Мы иногда её там навещаем. Бабушка нам доказывает, что она Мария Стюарт, и требует, чтобы ей отрубили голову.
А нашей маме, хоть она и вышла замуж за папу–дурака, всё равно неприятно быть такой длинной. Например, она пока по подземному переходу пройдёт, все балки головой сосчитает. А когда спать ложится, не то что на кровати, даже в комнате не помещается — вечно ноги из дверей в коридор высовываются. Если я ночью в туалет бегу — то о мамины ноги спотыкаюсь, падаю и разбиваю себе голову. Поэтому голова у меня вся в шрамах, как у настоящего героя.
Папа обедать всегда домой приезжает на своем грузовике. И чтобы каждую минуту не бегать и не смотреть, угнали машину или нет, папа вот что придумал: цепляет за неё трос, а второй конец троса вокруг руки обматывает. Чтоб, значит, сразу почувствовать, если угонять станут.
