— Привет, Лекс! — я перескочила через прогнившую ступеньку и бросилась к входной двери, прямо в нетерпеливые объятия Лекси. Иногда она меня обнимала, иногда нет. Сегодня был день объятий.
— Мы идем в зоопарк! — пропела она, пытаясь покружиться вокруг своей оси. Я взглянула на миссис Дэвис, и она ответила мне усталой улыбкой. Луч солнца выхватил несколько седых волосинок в ее прическе, вероятно, у нее просто не было денег или времени, чтобы посетить парикмахерскую.
— Пошли, — сказала Лекси, хватая меня за руку и пытаясь оттащить от дверей.
— Лекси, может, мы сядем и немножко поболтаем? Ты могла бы показать Лотти свои рисунки.
— Идем, посмотрим мои рисунки, — отозвалась Лекси, меняя направление и пытаясь затащить меня в свою комнату. Я поддержала ее за локоть, чтобы удостовериться, что она не упадет. Во всем доме для Лекси была предусмотрена защита. Острые углы на мебели покрыли пеной, ножи поместили в кабинет под ключ, и все то, чем могла пораниться Лекси, было либо уничтожено, либо помещено в такое место, куда она не смогла бы добраться.
Комната Лекси всегда заставляла меня немного задыхаться, когда я туда входила. В попытке помочь ей сохранить неразрывность с прошлой жизнью, они оставили все таким, каким оно было до несчастного случая. Не только стены, но и все остальное. Комод Лекси напоминал алтарь с ее бесконечной чередой тюбиков с блеском для губ, рисунками нас двоих в рамках, которые нарисовала она, билетом в кино с того дня, когда она впервые поцеловалась ни с кем-нибудь, а самим Джоелем Острандером. Этот парень остался в прошлом.
Но ее комната не была прежней. Теперь постеры с полуобнаженными парнями, музыкальными группами и фотографиями Парижа был прикрыты пальчиковыми рисунками, которые представляли собой компонент ее курса лечения. Лекси всегда хотела поехать в Париж. А теперь ее постер с Эйфелевой башней закрывало нечто, напоминающее котенка. Или собаку. Или жирафа. Я не могла сказать точно. Да и вряд ли это имело значение.
— Видишь? — сунув рисунок мне в лицо, она шлепнулась на кровать и уставилась в потолок.
— Просто великолепно, Лекс, — на самом деле, на рисунке ничего конкретного не было, просто водоворот красок, но он был очень симпатичным. До несчастного случая Лекси была любимицей нашего преподавателя по изобразительному искусству. Некоторые ее картины все еще висели в доме ее родителей. Еще одно напоминание о том, какой она была.
— Лекс? — она не ответила. Временами она терялась в своих мыслях и впадала в состояние, близкое к кататоническому ступору. Все, что можно было сделать в таких случаях, это просто ждать, пока она из него выйдет.
