, Пророк и «апостолы» его впятером зарезали семью Тревис, позабыв было сперва о спящем в люльке младенце, но затем, вспомнив, не поленившись вернуться и разбить его об стенку, а затем побрели по дороге, понемногу обрастая сперва «верными», а затем и всеми желающими, которых в конце концов оказалось более семи десятков душ, в том числе 5–6 конных. Убивали как и чем придется, в основном мачете, вилами и топорами, а ружья забирая с собой, но только для красоты, потому что стрелять не умел никто. Как признавался Нат, «вопреки ясно выраженной воле Господней, я был полон решимости взять на себя грех и пощадить, если бы они встретились нам, трех белых, Брантли, Хогана и Макхью, слушавших мои проповеди и получивших от меня второе крещение; за них я готов был предстоять на Страшном Суде», однако «молодую мисс Маргарет велено мне было уничтожить своими руками, и я совершил это, сперва пронзив ее шпагой, а затем разбив ее бедную светлокудрую головку ломиком». К слову сказать, эта девушка, единственная, кого Пророк убил своими руками, была та самая мисс Уайтхед, о которой, как уже говорилось, Нат вспоминал с неподдельным теплом и любовью.
Короче говоря, шли от фермы к ферме, рубили, резали и шли дальше, к Саутгемптону, где «было обещано Господом, что откроются нам врата арсенала и придут многие свободные черные, умеющие владеть ружьем и порохом». Всего 13 ферм, около 60 трупов (точного числа неизвестно, поскольку не было установлено количество грудничков), в основном женщины и дети, – только в доме пастора Леви Уоллеса обезглавили десятерых детей, сложив их головы в пирамидку; выжил только двухлетний мальчик, которого черная няня спрятала в камин. Идти с собой насильно не заставляли никого. Однако черных, пытавшихся заступиться за хозяев – таких было немало, – били беспощадно. Больше того, некоего «Цезаря, умевшего играть на банджо, Том и второй Том бросили в колодец, хотя я и велел им не делать этого». Надо сказать, кстати, что с какого-то момента слово Пророка перестало быть абсолютом: Нат, абсолютно непьющий, строго-настрого запретил «верным» пить спиртное и «осквернять души свои насилием над обреченными мечу белыми дамами», однако толпа быстро накачивалась всем, что горит, а спустя сутки после начала Великого Деяния случилось даже нечто вроде бунта на корабле, когда «сей Билл презрел гнев мой, и был дерзок со мной, говоря, что не я Пророк Господа, а он генерал всего войска и белая женская плоть вся принадлежит ему, так что пришлось мне призвать Нельсона и Харка, чтобы Нельсон грозным словом, а Харк угрозой секиры усмирили сего Билла».
