На огромном плазменном экране показывали документальную ленту об истории «Вордсмит инкорпорейтед», в глубине зала слышался шепот и шелест платьев, но в зоне для финалистов и их гостей царила звенящая тишина. Премия «Зельда» открывает почти любые двери: хочешь — получишь нового литагента, хочешь — новый дом, хочешь — пересмотр условий всех имеющихся договоров.
Многие авторы язвили: мол, судьи — те же завистливые конкуренты, но престиж премии не оспаривал никто. И никто не притворялся, что не отдаст ради «Зельды» своего первенца.
Кендалл облизнула губы и беззвучно поблагодарила Господа за то, что в отличие от вручения «Оскара» финалистов не снимают на камеры. Только талантливый актер способен изобразить спокойствие, когда решается его судьба. Только актер способен шумно радоваться победе соперника.
Интересно, а ее соперники нервничают?
Кендалл украдкой огляделась по сторонам. Увы, ни одного из них Кендалл не знала достаточно близко, чтобы понять, действительно ли они настолько поглощены церемонией. Вдруг она не единственная, кто повторяет про себя «Я не боюсь» из одноименной песни?
Кендалл в сотый раз закусила губу и крепко задумалась. А что, если… А что, если достать из сумочки помаду и подкрасить губы? Если она все-таки выйдет на сцену, не хотелось бы предстать на плазменном экране — на нем же каждая пора видна, а каждый фунт лишнего веса утраивается, — с губами, напоминающими поверхность луны. С другой стороны, начнешь прихорашиваться — все решат, что ты стопроцентно уверена в получении «Зельды». А если в итоге не получишь, будешь выглядеть жалкой самоуверенной дурой.
Искушать судьбу еще страшнее. Бывает же: только вымоешь машину, и начинается дождь. Вдруг случится нечто подобное?
Кендалл сделала глубокий вдох и решительно оборвала поток мыслей, которые даже в нынешнем полубезумном состоянии казались идиотскими.
«Победителя уже выбрали, — в сотый раз напомнила себе Кендалл. — Что ни делай, что ни думай, имя, которое вот-вот зачитает Мэллори, не изменится».
Таня и Фэй одновременно взяли ее за руки.
На экране ярко вспыхнуло имя Мэллори. Заиграла музыка, и глубокий бархатный голос кратко рассказал о ее невероятном карьерном взлете — от начинающего автора до завсегдатая списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс».
Потом имя Мэллори Сент-Джеймс сменили кадры кинохроники: вот изящно одетая и причесанная Мэллори на телевизионном ток-шоу; вот она подписывает книги для ярых поклонников ее таланта, высыпавших из «Барнс энд Ноубл»; вот она с владельцем издательства «Патридж энд Портман»; вот она в своем стильном кабинете, подозрительно нарядная для «обычного рабочего дня», трудится над очередным бестселлером.
