- Я в винах разбираюсь: вы благоухаете не мадерой, а перцовкой. Дурной пример подаете юношеству. А коли выпили, то закусывайте не редькой, а мускатным орехом. Запах отшибает, - сказал инспектор.
- Я редьку с детства не употребляю, - обиделся латинист. - Меня напрасно в классах прозвали Редькой. Коли откровенно, то пришлось принять самую малость для опохмелки. Вчера был приглашен на ужин к купцу Сыромятникову. Я его детей прошлой зимой репетировал. Достойный человек, отказаться невозможно. Пошел. Стол, конечно, богатый. Напитков - пропасть. Как говорится, "всюду страсти роковые"...
- В нашем городе спиться - не задача, - вздохнул Ершов. - И все же рекомендую перед уроками воздерживаться.
- Бострем прикладывается чаще, - защищался Резанов. - У него от вина нос посинел. Детей на уроках бьет беспардонно. Хотя иного разгильдяя только оплеухой и утихомиришь...
Инспектор хотел ответить, но тут надзиратель Семашко ввел в кабинет гимназиста. "Господи, это же Митя Менделеев! Что он натворил?" забеспокоился Петр Павлович.
Вошел Качурин и, сев в кресло, заговорил:
- Господа, наши воспитанники ведут себя все более дурно. Этот молодой человек, - тут он указал пальцем на Митю, - только что ударил Амвросина, а на мои вопросы ответил дерзко. Менделеев и раньше имел замечания. В учебе не блещет, хотя и не глуп. Его надо наказать для острастки прочих грубиянов и драчунов.
В кабинете наступила тишина. Некоторые подумали: опять в гимназии будет порка... Эта мысль пришла в голову и Ершову. Он сказал:
- Разумеется, пускать в ход кулаки непозволительно. Дерзость заслуживает порицания. Но в чем причина ссоры? Не мешает побеседовать с другими мальчиками этого класса...
- Вы правы, Петр Павлович, - поддержал Ершова старший учитель законоведения Попов. - Следует разобраться. Если Менделеев виноват, мы накажем его соразмерно проступку...
- - Это не простая стычка, - продолжил директор. - Здесь случай особый. Нападению подвергся сын жандармского офицера. Захар отличается преданностью начальству, и за это его не любят. Менделеев должен быть строго наказан.
В Мите закипел гнев. Еще минута, и он бросился бы на директора. К счастью, его состояние понял Ершов и велел мальчику удалиться. Качурин не возражал. Когда гимназист вышел за дверь, отец Лев произнес:
- Ни к чему чаду слушать наш разговор. А по сути дела: не слишком ли часто сечем мы детей? Не полезнее ли увещевать заблудших?
- Вам, батюшка, положено быть добрым, а мне - требовательным, ибо отвечаю за порядок и успеваемость я. А дисциплина в гимназии падает. Да и в городе неспокойно. Однако наша беседа затянулась. Поспешите в классы...
