Василиса проснулась, обернулась ко мне и тоже увидела этот сон, провела рукой мне по лицу и прошептала:
– Что-то ты, поганец бессмертный, сегодня разбушевался, вот так-то лучше будет!
И тут же в моем сне произошли чудесные перемены: Кащей уже находился не во дворце, а висел на золотой цепи, прикованный к Сказочному дубу, а в его беззубый рот был воткнут огромный бриллиант размером с кулак, теперь он уже не мог ругаться, а только мерзко шипел, дергался и позвякивал цепями. Я прижался ближе к Василисе и уснул крепким сном, а над нами только шумел ветер в ветвях и мягко позвякивала золотая цепь.
На следующий день мы с Василисой одновременно проснулись от тихой речи бабы Веры – она как-то умудрялась говорить нам одновременно – я так еще не умел: или всем, или только кому-то одному.
– Эй, голуби. Я тута ревизию почти закончила. Вы как, подойдете тогументик о завершении подмахнуть, аль самой подлететь?
– Как? – почти синхронно вскрикнули мы с Василисой и только тут поняли, что нас разыграли.
Чувствовал я себя прекрасно: никаких последствий от обжорства и перепоя не ощущалось, организм блаженно тикал маятником сердца и наслаждался четкой работой хорошо пригнанных шестеренок внутренних органов. Я в школе когда-то увлекался ремонтом механических часов, даже из-за своего хобби получил прозвище Шаман, вот, наверное, поэтому мне и пришла в голову такая ассоциация, что организм похож на хорошо работающие часы. Только хотел спросить Василису, почему у меня нет последствий от переедания и перепоя, но она меня опередила:
– Летим наперегонки к избушке! По счету: раз, два, три!
Не успел я и рта открыть, как Василиса уже перекинулась в лебединую ипостась и исчезла в золотистом сиянии, пока же я оборачивался в орла и взлетал, то отстал напрочь! Вот поэтому и не люблю соревнования: выигрыш порой зависит не от настоящих умений, а от множества не зависящих от тебя факторов, которые судьи почему-то в расчет не принимают.
Баба Вера уже все приготовила: расставила на столе аккуратными рядочками ларчики, а на полу расположила крупные артефакты из чулана.
– Сашок, садись на лавку. Начнем с крупного. Вот это метла, или, по-другому, помело. Средней изношенности, в рабочем состоянии. Ступу в избу я не поволокла, да вы и сами ее сто раз видели.
– А ступа только одна? – уточнил я.
– Да куды их больше-то? Здесь табе не аэропорт.
– Дале, гусли-самогуды – не работают, в смысле, не гудят. Поломанные. Починить некому: мастеров не осталось. Так, два деревянных ведра с ногами. Сами за водой ходют. Но рассохлись и вертаются пустыми: пока дойдут – вся вода вытекет. А может, и нарочно дурня валяют.
